Winter War. Глава 29. Сасакибе, Куукаку, Сой Фон: Сражение за Сейрейтей

[CrippledSeidhe]

Оригинал здесь
Оглавление перевода здесь
Авторы: incandescens, liralen, sophiap
Переводчик:  CrippledSeidhe
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst, Drama, POV, Character study, Action/Adventure
Фандом: Bleach
Дисклеймер: Мир и герои - куботайтины. Утонченные издевательства над тем и другим - авторов. Перевод, каюсь, мой.
Предупреждения: AU
Действующие лица: Сой Фон, Сасакибе, Куукаку, Гандзю, Кучики Гинрей и другие

(Глава 28)

Глава 29, где Сасакибе занимается экстремальной дипломатией, Куукаку бомбит ворота Сейрейтея, а Сой Фон испытывает профессиональную гордость

Глава 29, где Сасакибе занимается экстремальной дипломатией, Куукаку бомбит ворота Сейрейтея, а Сой Фон испытывает профессиональную гордость

Никогда раньше Сасакибе не доводилось участвовать в подобной скачке.

Кабан под ним визжал и извивался, как ужаленный, и на все попытки управлять им реагировал с той же готовностью, что и покрытая густой щетиной кирпичная стена. Сасакибе оставалось лишь держаться изо всех сил и изо всех же сил молиться, чтобы остальные свиньи его не затоптали, если он, паче чаяния, все же свалится.

По одну сторону от него семейство Шиба прямо на ходу обменивалось репликами вперемешку с тумаками, что изрядно — и привычно — действовало на нервы. По другую же сторону невозмутимая и несколько рассеянная Сой Фон будто парила в воздухе над тушей в десять раз ее тяжелее, всем своим видом показывая, что ей достаточно и одной руки, чтобы кто угодно направлял свои стопы — или копыта — куда ей угодно. Почему-то это зрелище удручало намного сильнее.

Впереди вставали белые как соль стены Сейрейтея, безмолвного и безмятежного на фоне ясно-синего зимнего неба.

С момента, когда Ичимару Гин со своим войском выступил из города, прошло ровно три часа.

Время пришло.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Поместье Кучики было укрыто снегом, сквозь который едва пробивалась зелень бамбуковых зарослей. Главные ворота по-прежнему внушали трепет, и стража была все так же — если не более — бдительна и неприветлива. Однако Сасакибе все еще выглядел и вел себя как лейтенант Готея, и один из стражников, как, оказалось, знал его в лицо — достаточно хорошо, чтобы решиться впустить его.

Из внутреннего двора послышался удар гонга, объявляющий о его прибытии.

В дверном проеме возникла девушка, несущая таз с водой. Она изящным движением опустилась на колени, сгибаясь в поклоне, приняла у Сасакибе обувь и омыла ему ноги, прежде чем ему было позволено ступить на устланные циновками полы мореного дуба, помнившие еще молодость командующего Ямамото. Девушка поклонилась снова и исчезла, и на ее месте возник слуга, чтобы проводить Сасакибе в палату для аудиенций.

Там не было ни привычных глазу сёдзи, ни бумажных ширм. Зал освещали только факелы и тлеющие угли в центральной жаровне; у дальней стены возвышался трон. Сасакибе опустился на колени у подножия трона, склонился, коснувшись лбом и ладонями пола, и принялся ждать. Вскоре он услышал скольжение двери, ведущей во внутренние помещения, и неторопливые, уверенные шаги. Затем низкий хрипловатый голос, все еще полный сдержанной силы, произнес:

— Поднимитесь, Сасакибе-сан, и говорите.

Сасакибе, следуя протоколу, поднял взгляд и лишь затем поднялся сам. Перед ним стоял Кучики Гинрей — и видеть, как состарили его последние полгода, было жутко.

— Мы готовы, — тихо произнес Сасакибе.

— Готовы к чему? — одряхлевший или нет, старший Кучики все еще был способен одним взглядом указать собеседнику на его место, и от этого у Сасакибе стало чуть легче на душе, хотя он ни за какие блага мира не смог бы объяснить, почему.

— В ближайшее время мы намерены обманом удалить Ичимару и его ближайших приспешников из Сейрейтея. Нам нужно ваше слово в том, что ваш клан окажет нам помощь в освобождении города, — Сасакибе возблагодарил небо за то, что смог произнести подобные слова с должной долей уверенности; Кучики-сама опустился на трон и задумался.

— Ичимару и его приспешники едва ли составляют весь вражеский контингент в Сейрейтее, — сказал тот наконец.

— Многие кланы и отдельные семьи, верные нам, до сих пор находятся в городе или на расстоянии одного пешего перехода от него, — парировал Сасакибе. Вся эта словесная эквилибристика парадоксальным образом поднимала ему настроение — все равно что хорошая партия в шахматы или го. — Кроме того, есть бойцы и агенты Онмицукидо — при отступлении они также остались в городе.

— Вот как?

Сасакибе лишь склонил голову, подтверждая. Разумеется, Онмицукидо остались в городе. Так же, как и остальные войска Готея, они понесли большие потери во время войны, но — в отличие от остальных войск Готея — они могли отступить в тень, слиться с окружающим ландшафтом и сделать вид, что были здесь всегда. Все это время десятки агентов наблюдали, собирали информацию и ждали. Кучики-сама не хуже него самого понимал, что это значит, или по крайней мере должен был понимать.

Во всяком случае, он не отверг предложение и не прекратил разговор сразу, и Сасакибе впервые за многие месяцы почувствовал надежду.

— Опальный дом Шиба и их вассалы уже готовы выступать. Мы ждем ответа от семей Шихоуин, Кьёраку, Ямамото, Касумиоджи, Канноги и Омаэда. Также мы собираем всех надежных людей в ближайших районах Руконгая. Согласно плану операции, после того, как Ичимару и его люди покинут город, мы выждем три часа с расчетом на то, что они успеют за это время отойти достаточно далеко и не будут представлять непосредственной угрозы, и дадим общий сигнал к атаке.

Кучики-сама еле заметно вздернул подбородок, когда Сасакибе перечислял имена — впрочем, именно на такую реакцию он и рассчитывал. Благородные господа всегда были чувствительны к намекам на то, что их тысячелетние друзья-соперники могут хоть в чем-то их превзойти.

— Надо полагать, у вас готов план операции?

Вздыхать с облегчением, однако, было еще рано. Если старый упрямец не одобрит лично каждый пункт плана, он попросту не станет рисковать своими людьми.

— Перед атакой мы проведем артиллерийский обстрел Северных и Восточных ворот, после чего нанесем удар по Западным воротам. В этом мы намерены заручиться помощью бывших Хранителей ворот, если удастся. Затем мы откроем Западные ворота и только их и, как только нам удастся войти в город и закрепить позиции, мы подадим световой сигнал для двух других отрядов, задача которых – захватить контроль над остальными воротами и удерживать их, на случай, если диверсия не удастся и Ичимару предпримет попытку вернуться в Сейрейтей. От вас требуется собрать ополчение благородных домов неподалеку от Западных ворот и войти в город, как только загорится зеленая сигнальная ракета – это будет сигналом, что мы закрываем и Западные ворота.

— Впустить всех в город через одни ворота? — Кучики-сама нахмурился. — Нам понадобится время на сбор и передислокацию, и собрать наши силы мы сможем только в лесу в нескольких милях от ворот — впрочем, там легко будет оставаться незамеченными, пока не будет подан сигнал. Да, вполне осуществимо, если организовать все правильно, — он выдержал паузу и кивнул. — Мы окажем вам всю помощь, что будет в наших силах. Вы можете рассчитывать на клан Кучики.

— Благодарю вас, мой господин, — Сасакибе отвесил поклон, коснувшись лбом циновок, и, соблюдая церемониал, попятился к двери.

В следующие несколько часов он не раз отгонял от себя чувство дежа вю — его приглашали в залы для аудиенций, зимние сады, потайные комнаты; он убеждал, настаивал, смиренно умолял и откровенно давил; а еще раз за разом убеждался в том, что, несмотря на все постигшие их беды и потери, не все еще разрушено в Обществе душ.

Даже есть учесть, что Сасакибе провел день, подготавливая почву для вульгарного бунта.

Что ж, оставалось утешаться тем, что не он один считал вульгарный бунт необходимым шагом. Голоса его собеседников сливались в согласный хор — никто не отказал ему в помощи. Благородные дома рвались в бой.

---------------------------------------------------------------------------

Сой Фон скользила в тенях, постоянно памятуя о собаках, мусорных ящиках и сомнительных запахах, от которых никуда было не деться. Насколько проще передвигаться по крышам — чисто, тихо, и на каждом шагу ловушки, расставленные по ее же приказу, так что грех жаловаться.

Что-то беспокоило ее, какая-то мелочь, но смутное подозрение никак не желало оформляться в связную мысль, заставляя Сой Фон еще пристальнее следить за всем, что ее окружало, еще тщательнее анализировать увиденное... а впрочем, вот.

На улицах не было ни одной бродячей кошки.

За ужином в лагере Широгане спросила Сой Фон, почему Шихоуин-сама ни разу не попыталась проникнуть в Сейрейтей в обличье кошки, ведь это так удобно для разведки. Сой Фон тогда отмахнулась от нее, но теперь начинала догадываться, что у ее наставницы были причины не показываться в Сейрейтее, куда более серьезные, чем «это ниже моего достоинства». Догадки перешли в уверенность, когда она добралась до перекрестка — на стене караулки, четко различимые на фоне белоснежного камня, были развешены в ряд разноцветные хвостатые комки меха.

Настроение испортилось окончательно, и Сой Фон поспешила убраться с главного бульвара в переплетение боковых улочек и переулков. Конечно, быть единственным прохожим на безлюдной улице означает автоматически привлекать к себе внимание, но и от ее внимания никто не скроется.

В любом случае опасения оказались напрасными — по пути Сой Фон не встретилось ни единой души. Для комендантского часа было еще рано, но люди все же предпочитали отсиживаться по домам, а не бродить по городу в сумерках.

Наконец, она достигла своей цели — крохотного домишки, настолько неказистого и сливающегося с окрестностями, что при небрежном взгляде могло показаться, что там и вовсе нет никакого дома. Сой Фон постучала и тут же отступила в тень, когда на порог упала тонкая полоска света.

— Каге? — позвала Сой Фон полушепотом.

— Души недавно павших… — еле слышно прошелестел старческий голос.

— …плачут на поле брани. В тихой сижу печали… — отозвалась она.

— ...старчески одиноко, — обладатель голоса сделал паузу. — Непроходим, как прежде, путь до родной сторонки. В воздухе, как Инь Хао, пальцем пишу я знаки,* — дверь отворилась ровно настолько, чтобы впустить ее.

За дверью Сой Фон встретили жарко пылающий очаг и высокий сухопарый старик в очках — стекла многозначительно сверкали в бликах пламени.

— Добро пожаловать, командир.

— Я не командир вам больше, — сухо уточнила Сой Фон. — Но ваши донесения пришлись очень кстати.

Каге поклонился, явно польщенный.

— И вы пришли?..

— Чтобы собрать все войска, что у нас есть. Укитаке сделал свой ход, и завтра Ичимару, вероятно, сделает свой. Как только он покинет город, мы выждем три часа и нанесем одновременный удар по ключевым объектам.

— Каким именно ключевым объектам?

— Вначале — по всем воротам одновременно. Нам нужно обезвредить хранителей, войти в город и принять меры к тому, чтобы никто не вошел вслед за нами. Затем мы должны зачистить и захватить казармы Готея, Башню покаяния, здание Совета и основную базу Ичимару, которую он окрестил "дворцом".

— Трое из четырех Хранителей ворот сдались захватчикам и были казнены, четвертый, Икканзака Джиданбо, ушел в подполье. Это облегчает вашу задачу. Следует ли мне вызвать его в город?

— Да, следует. Как по-вашему, мы ничего не упустили в нашем списке?

— Пожалуй, ничего. Разве что на зачистку казарм следует обратить особое внимание, — Каге привычно рассуждал вслух, будто они оба находились сейчас в ее кабинете и никакого разгрома и позорного бегства не было. — Если позволите, я бы сосредоточился не на ликвидации изменников, а на перевербовке оставшихся верными. В таком случае тем, кто все еще колеблется, будет проще поддаться стадному инстинкту, и на нашей стороне наконец-то будет численный перевес.

Сой Фон невольно поморщилась — она была не в восторге от такого подхода. Что там — даже Укитаке на ее месте был бы не в восторге. К сожалению, Каге был прав.

— Да, я вижу, к чему вы клоните. Те, кто переметнулся к Ичимару из трусости, точно так же переметнутся и обратно. Если мы победим, они вряд ли будут представлять для нас опасность… а если и будут, им же хуже.

— К тому же так нас ждет гораздо меньше смертей, что в дальнейшем тоже будет нам на руку. Люди устали от насилия, — если судить по тону Каге, он устал не меньше, чем все население города вместе взятое. Сдает старик, подумала Сой Фон, впрочем... я и сама не лучше.

Вслух этого она говорить не стала.

— Отлично. Теперь добудьте мне ваших связных, я их проинструктирую.

Каге вытаращился на нее сквозь очки.

— Вы собираетесь сделать это лично?..

— Да, собираюсь. Каге, слишком многое зависит от этой операции. Я хочу, чтобы мы выступали единым фронтом и знали об этом. И еще хочу поблагодарить своих людей за службу.

Старик выпрямился, и голос его был тверд:

— Сочту за честь, командир.

— Значит, принимаемся за дело, — сказала Сой Фон. — Объявляйте сбор.

--------------------------------------------------------------------------------------------------

— Братик, я кому сказала пять минут назад «вставай и двигай»? Бонни-тян давно готова, невежливо заставлять даму ждать, — Куукаку еще раз оглядела плоды своих и братиковых трудов и осталась довольна донельзя. Гранаты и минометы — можно забросать пост охраны, или обрушить вышку со стрелком вместе, а хочешь — просто раздолбать стену, которая тебе не нравится. Две артиллерийских батареи — чтобы войти в городские ворота было проще. Упаковки сигнальных ракет — в трех цветах, между прочим!

Боги, как же она все-таки соскучилась по своей работе.

Гандзю, потрепанный, художественно облепленный пластырем и для разнообразия трезвый, насупился. Нет, он наверняка устал, да и было с чего, но Куукаку не собиралась давать потачку своему маленькому братику. Как бы ей того ни хотелось.

— Гандзю, я два раза не повторяю. Ты сам знаешь, у нас каждый человек на счету, а для того, чтобы собрать твоих приятелей, тоже требуется время. Ну подумай сам, они тебе в жизни не простят, если узнают, что ты пошел захватывать город и бить морды без них!

Вместо того, чтобы послушно развернуться и утопать в рассвет, Гандзю, к ее ужасу — и немалому раздражению — вдруг спросил:

— Почему нас с тобой отправляют вместе?

— Братик, мне иногда кажется, что твоя черепушка сделана из оболочки для снарядов, — сказала Куукаку, еле сдерживаясь, чтобы не отпинать любимого родственника отсюда и до соседского садика. — Сам-то как думаешь?

— Я не знаю, сестрица. Если бы я знал, я бы не спрашивал, я же не такой дурак, чтобы задавать тебе дурацкие вопросы, зная, что ты их терпеть не можешь! — нога сорок седьмого размера топнула в опасной близости от емкости с минами-липучками, и тут уж Куукаку не выдержала. От удара Гандзю отлетел метра на три, как ни в чем ни бывало приземлился на ноги и снова подошел к ней вплотную, да еще и набычился как подросток.

— Я не собираюсь шевелить твоими мозгами за тебя, кретин. Давай, рожай уже, у нас мало времени.

— Мы не трусы, — ни с того ни с сего заявил Гандзю, картинно выпятив подбородок.

— А это ты к чему? — поинтересовалась Куукаку, добавив в голос побольше деланного безразличия.

— К тому, что у сейрейтейского отряда больше всего возможностей для маневра и шансов уцелеть, если что-то пойдет не по плану, только клан Шиба никогда не прятался за чужими спинами!

Куукаку привстала на цыпочки — теперь они с братом стояли так близко, что касались лбами и ловили дыхание друг друга — прежде чем ответить:

— Вот потому от клана Шиба и остались только мы двое.

— Хм! — гордо сказал Гандзю и выпятил подбородок совсем уж далеко и заманчиво, так что не врезать по нему было никак нельзя. После короткой свалки Куукаку повалила братика на землю и уселась сверху.

— В смысле, ты прав, именно поэтому нас обоих отправили именно сюда, — она криво ухмыльнулась. — Укитаке не глупец, но сентиментален до чертиков. После того, как у него на глазах погиб Кайен, мы с тобой ему в некотором роде дороги как память.

— Но ведь наш долг — защищать простой народ, не сгибаясь под гнетом тиранов! — выдал Гандзю, нимало не смущаясь тем, что валяется в грязи в позе морской звезды.

— А я тебе что говорю, балда! Пройдите по окрестностям, поднимите людей, втолкуйте им, что один в поле — не воин, вместе мы — сила, а Гина-оборванца и его бандюков мы собираемся пустить на высококачественный корм для боевых хряков, уж это-то точно любого проймет. Да, и еще, — она схватила Гандзю за ухо с такой силой, что тот взвыл. — Во-первых, никакой самодеятельности, пока не выстрелят сигнальные ракеты. Во-вторых, если даже все вокруг тебя вздумают помереть, будь любезен помнить, что у тебя есть только два выхода — или ты возвращаешься ко мне одним куском, или я все равно тебя найду и таких навешаю, что твой бесплотный дух меня еще десять перерождений будет помнить, ясно?

Слезы, выступившие у Гандзю, Куукаку списала на накрученное ухо. Ее собственные... ну, это порох в глаза попал.

--------------------------------------------------------------------------------------------------

Увидеть бок о бок с Ичимару то, что осталось от Киры, они ожидали и даже рассчитывали. Увидеть же рядом с ними Хицугайю, который был едва ли не в худшем состоянии — вовсе нет. Сой Фон мысленно выругалась — в сообщение, которое она должна была отправить команде Укитаке, нельзя было добавить и пары слов без риска, что его засекут. Впрочем, довольно скоро в усадьбе и без посторонней помощи разглядят, что именно их ждет.

Ровно тремя часами позднее Куукаку протянула руку к ракете, установленной поодаль от остальных на отдельном постаменте, и подожгла запал.

Сгусток желтого огня взмыл вверх со свистом и расцвел в небе, заслонив свет солнца на секунду-другую. Одновременно с этим с двух направлений донеслись глухие взрывы — агенты Сой Фон у Южных и Восточных ворот сработали чисто. Отлично. Пусть теперь за стенами разбираются, куда им бежать.

Верхом на свиньях они мчались галопом — если только у свиней может быть галоп — напрямик к Западным воротам, а рядом размашисто шагал Джиданбо, никуда особо не торопясь и без труда поспевая за ними. Его бесформенная тень легко накрывала пол-отряда.

И вот они стояли прямо перед воротами, и в обе стороны от них, сколько хватало взгляда, тянулся бесконечный белый камень. Джиданбо, как ни в чем ни бывало, протопал к стене.

— Прикрывайте его! Не убивайте никого без крайней необходимости! Многие из тех, кто воюет против нас, делают это только потому, что Ичимару держит в заложниках их близких! — рявкнула Сой Фон лучшим из своих командных голосов.

Сасакибе поймал ее взгляд и кивнул. Куукаку отстреливала всех, кто пытался высунуться со стены, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Она была одна, без Гандзю — он и его ватага еще накануне, небольшими группами проникли в город под видом свинопасов и сейчас дожидались условленного сигнала.

Джиданбо расставил пошире ноги — толщиной с хорошую колонну каждая — наклонился и взялся за нижний край ворот. Сой Фон и Сасакибе встали по обе стороны от него. Прочие из лагеря Укитаке рассредоточились позади — вид у них был слегка растерянный.

— Не давайте им бить Джиданбо по рукам и ногам, пока он открывает ворота! — крикнула Сой Фон, не оборачиваясь. Сзади донеслось довольно стройное "есть!".

Джиданбо с ревом потянул ворота вверх. На стене показались копейщики, в которых тут же одна за другой полетели связки петард, заняв их на некоторое время. Сой Фон воспользовалась этой возможностью, чтобы проскользнуть в щель, образовавшуюся под воротами, и оказалась нос к носу сразу с тремя стражниками — те уставились на нее, разинув рты, и даже толком не оказали сопротивления.

Сой Фон резко отпустила рейацу, и еще с десяток стражников попадали, как кегли. Тех, кто не попадал и у кого хватило храбрости или хотя бы идиотизма атаковать ее, она аккуратно выводила из строя, стараясь наносить болезненные, но поверхностные раны. Все это было до крайности противно. Почти всю жизнь она оттачивала умение убивать быстро и с минимальными затратами сил — и вот теперь приходится изощряться и подвергать ненужному риску себя и своих бойцов ради того, чтобы никого не убить. Второй руки Сой Фон сейчас не хватало как никогда. Да, Куукаку при поддержке Укитаке гоняла ее до седьмого пота, помогая адаптироваться к ограниченным возможностям тела, и это дало неплохой результат, но прежней ей уже не быть, факт.

Вот Сасакибе, вооруженный своим шикаем-рапирой, никаких трудностей не испытывал — он делал выпады, колол, уворачивался, подсекал, будто выполнял фигуры сложного танца. Его противники могли бы назвать происходящее другими словами, но не то чтобы их мнения кто-то спрашивал.

Со всех сторон раздавались вопли "Медика!". Несколько человек в униформе со знакомым квадратом-четверкой явились на зов, но их было мало, слишком мало, чтобы как-то повлиять на ход боя. Тоже неплохо — значит, ее люди не ошибались, докладывая об отчаянной нехватке медицинского персонала в Сейрейтее.

На мостовую приземлился огненный шар, и из него кубарем выкатилась дико хохочущая Куукаку. Прицелилась она отлично — те, кого не сбил с ног взрыв, сейчас были заняты тем, чтобы потушить горящую одежду, пока Куукаку от души охаживала их протезом по чем придется, с таким видом, будто только этим и занимается каждый день.

Не то чтобы Сой Фон жалела, что не попросила у нее запасной протез, и не то, чтобы завидовала тому, что Куукаку, имея такое же увечье, ничего не потеряла ни в ловкости, ни в технике. Ну, разве что самую малость.

Их маленький отряд понемногу пробирался внутрь, и они не просто втянули стражу ворот в бой — они оттеснили противника назад. Джиданбо крякнул от усилия и резко выпрямился — и ворота со щелчком въехали в верхние пазы и замерли в открытом положении.

— ГОТОВО, — проревел Джиданбо. Шаг, еще шаг — и он уже стоял на мостовой Сейрейтея. Остатки стражи бросились врассыпную, не дожидаясь, пока мостовая перестанет дрожать.

— Сигнал, Шиба-сама! — крикнула Сой Фон.

Куукаку людоедски ухмыльнулась, показала ей два больших пальца, подтащила к стене солидный пучок сигнальных ракет, обернутый голубыми лентами, с некоторым трудом поставила его вертикально и зажгла все ракеты разом. В небе вспыхнули полосы голубого огня — сигнал команде Гандзю атаковать Южные ворота — и в ту же минуту, как по команде, на опушке леса показались люди. Кланы успели к назначенному времени. Удовлетворенная такой оперативностью, Сой Фон обернулась к Сасакибе и Джиданбо.

— Оставьте здесь отряд для охраны. Джиданбо, впустите в город ополчение кланов, и, как только увидите в небе зеленую сигнальную ракету, закрывайте ворота.

— ЗАКРЫТЬ ВОРОТА? — Джиданбо явно удивился. — ПОЧЕМУ? РАЗВЕ К НАМ НЕ ПОДОЙДЕТ ПОДКРЕПЛЕНИЕ?

— Мы и есть все подкрепление, которое к нам могло подойти. Теперь наша задача — удержать Ичимару Гина, если ему вздумается вернуться, снаружи.

— СЛУШАЮСЬ, КОМАНДИР, — великан отсалютовал, неприятно напомнив Сой Фон покойного Омаэду, и удалился.

Сой Фон и Сасакибе помчались в шунпо на северо-восток. Рейацу можно было больше не прятать — те, кому следует, услышат ее вовремя. Как раз когда они добрались до Северных ворот, над Южными вспыхнула красная ракета. Отлично.

Сой Фон трижды каркнула по-вороньи, и за спинами у не ожидающих подвоха стражников сгустились тени.

Она жестом отозвала Сасакибе назад — их рейацу сейчас могла только все запутать. Тени скользнули по стенам внутрь караулки, и через несколько минут тени были единственными, кто оставался на ногах.

— Вот как надо работать, — пробормотала Сой Фон, легонько пнув мирно похрапывающего шинигами. Сасакибе поглядел на нее с некоторым беспокойством. — Потерь среди личного состава — ноль человек, боевая задача — выполнена, — она почти позволила себе улыбку, но вовремя спохватилась. — Удовлетворительно. Каге, я оставляю с вами отряд — проследите, чтобы эти ворота оставались закрытыми и ни одна собака не подошла к ним ближе, чем на расстояние выстрела. Надеюсь, Шиба и остальные уже закончили с Восточными воротами.

За пару кварталов до Восточных ворот стало ясно, что ее надежды не оправдались — крики, грохот металла о металл и истошный визг свиней разносились на всю округу. Сой Фон вздохнула, сделала последний шаг шунпо прямо в караулку, чуть не нанизалась на чей-то занпакто, в последний момент уйдя из-под удара и уже в падении перерубая противнику сухожилия — тот еще успел закричать; остальные осели на пол молча, сметенные и полураздавленные объединенным потоком мощных рейацу в замкнутом пространстве.

Следующие несколько минут были наполнены мешаниной из ударов, брызг крови, выстрелов кидо и отборной брани, и наконец наступила тишина.

Сой Фон вернулась в свой город.

Она перевела дыхание и огляделась вокруг, оценивая текущие потери. Тяжелораненый обнаружился всего один — кто-то из ополчения. Сасакибе отделался несколькими царапинами, такими же аккуратными, как и он сам. Семейство Шиба щеголяло синяками, ожогами первой степени и бандитскими ухмылками, то есть было в полном порядке.

Все смотрели на нее.

— Сигнальте закрыть ворота, — приказала Сой Фон. Копья зеленого света взмыли в небо. — Отлично. Теперь на очереди казармы.

------------------------------------------------------------
* Стихотворение, которое цитируют Сой Фон и Каге - Ду Фу "В снегу". Здесь использован перевод А.И.Гитовича. Английский вариант можно посмотреть здесь.

@темы: переводы, Winter War/Зимняя Война, bleach

Comments

[ace_]

о, прода)) а я только увидел, тормоз)
Спасибо за перевод.