кто опять зачем-то вписался в нано, тот я о_О

07.12.2017 в 08:16

Пишет  tiny nano:

условия XIII тура

<a href="http://tiny-nano.diary.ru/" target=_blank><img src="http://funkyimg.com/i/2A5LL.png" alt="21"></a>

Цель этого маленького марафона - закрыть творческий год с пользой.
Добро пожаловать на последний тур 2017 года!

В этот раз мы не будем ставить условий, не будем назначать обязательные цели
и не будем держать отчетность. Этот тур пройдет по принципу рождественского календаря:

с 10 по 30 декабря ежедневно будет открываться одна ячейка календаря,
в которой будет указана рандомная суточная норма слов.

Календарь работает по принципу вылупляшек.
(Это значит, что запись можно для удобства репостить к себе (: )

Ячейки «вылупляются» каждые сутки, примерно в 12:00 по МСК.

Если час икс наступил, а картинка у вас не сменилась -
обновите страницу с помощью ctrl+F5 или почистите кэш браузера.

Записываться на тур не нужно, он проходит полностью автономно!

Рождественский нано-календарь 2017

Рождественский нано-календарь
(открывается ежедневно)

---

Winter War. Глава 31. Орихиме: На первой передаче

Оригинал здесь и здесь
Оглавление перевода здесь
Авторы: incandescens, liralen, sophiap
Переводчик:  CrippledSeidhe
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst, Drama, POV, Character study, Action/Adventure
Фандом: Bleach
Дисклеймер: Мир и герои - куботайтины. Утонченные издевательства над тем и другим - авторов. Перевод, каюсь, мой.
Предупреждения: AU
Действующие лица: Нанао, Иккаку и компания, Орихиме, Ичиго

(Глава 30)

Глава 31, где на сцене появляется Холлоу-Ичи, а Орихиме теряет терпение

Глава 31, где на сцене появляется Холлоу-Ичи, а Орихиме теряет терпение

Сейчас была не ночь, потому что в этих стенах ночь никогда не наступала; и не утро — ведь как же может утро наступить без ночи? А это в свою очередь означало — никакой яичницы с беконом, или горячего мисо-супа, или кофе, или апельсинового сока с шоколадными хлопьями, а может, даже копченой рыбы с авокадо и омлетом, приправленной маленькими перчиками, бобовой пастой и черной патокой.

Орихиме ничего не имела против чая, но пить его совсем без ничего так безумно скучно. Был один мимолетный славный, замечательный эпизод пару дней назад, когда ей удалось самой приказать слугам принести завтрак. Улькиорра все еще был занят, расследуя исчезновение Гриммджо, а без него некому было решать за Орихиме, когда и чего ей следует захотеть.

Даже возможность самой выбрать меню для завтрака была своего рода бунтом и потрясением основ.

Сейчас и бунт, и потрясение казались далекими и незначительными — как и Каракура, и Общество душ, и весь мир за пределами ее комнаты. Орихиме сидела и смотрела на Улькиорру, — а Улькиорра сидел и смотрел в стену, — и безуспешно пыталась придумать тему для беседы, которую он бы поддержал. Совсем как на уроке, когда тебе совершенно неинтересно, но приходится заставлять себя сосредоточиться, потому что учитель в любой момент может потребовать повторить, что он только что сказал — и ты не можешь ни размышлять о чем-то своем, ни наскоро набросать черновик очередного сюжета на полях тетради, ни даже бездумно разглядывать доску и прикидывать...

— Женщина, — сказал Улькиорра.

— Да? — вежливо отозвалась Орихиме. — Что ты хотел?

Он посмотрел на нее бездонными зелеными глазищами, и Орихиме знала, без всяких слов знала, что Улькиорра пытается понять, почему в ее голосе вдруг появилось столько энтузиазма. С ее стороны было очень глупо так себя выдать. Нужно выглядеть слегка подавленной, но при этом смирившейся и готовой услужить.

Кто-то постучал в дверь. Довольно робко постучал, но при этом настойчиво. Улькиорра с видимым усилием вынырнул из потока сознания, немного поразглядывал дверь и сказал "войдите".

Дверь осторожно приотворилась, и в комнату так же осторожно заглянула какая-то арранкарка. Выглядела она ужасно — растрепанная, вся в ссадинах и царапинах, одежда порвана… а еще, невесть почему, арранкарка была мокрой с головы до ног.

— Улькиорра-сама, прошу извинить меня за беспокойство…

— Ближе к делу, — произнес Улькиорра невыразительным тоном — таким, который обычно означал "я могу убить тебя, не вставая со стула, так что будь любезна не тратить мое время попусту".

— Халлибел-сама сошла с ума! — выпалила арранкарка. — Она напала на Хисаги-сама — он очень сильно пострадал, я пришла просить почтенную гостью о помощи. Мы вызвали какого-то доктора-шинигами, но от него проку не очень много, а Хисаги-сама срочно нужна помощь, и я уверена, Айзен-сама не хотел бы, чтобы Хисаги-сама умер, и…

— Погоди, — Улькиорра нахмурился. — Ты утверждаешь, что Халлибел напала на него?

Арранкарка закивала как заведенная — на пол посыпались капли воды.

— Халлибел-сама выбила дверь в его кабинет, она несла какую-то околесицу, говорила, что ей все надоело, что она прикончит всех, кто еще остался от Эспады, а потом прикончит Айзена-сама, но, наверное, после того последнего удара она решила, что убила Хисаги-сама, потому что она развернулась и ушла...

— Закрой рот, — велел Улькиорра. — "Всех, кто остался от Эспады". Разумеется, — улыбки на его лице не появилось, но он определенно был доволен, — Разумеется. Это объясняет исчезновение Гриммджо. Куда она направилась?

Арранкарка на секунду задумалась

— Мне кажется, куда-то в западное крыло… Пожалуйста, я прошу вас, Хисаги-сама так тяжело ранен…

Улькиорра поднялся на ноги.

— Женщина, — Орихиме и арранкарка посмотрели на него. Он указал на Орихиме. — Следуй за этой служанкой и прими меры для того, чтобы сохранить Хисаги жизнь. Если на тебя нападут, тебе позволено защищаться. Если Айзен-сама нарушит свое уединение и заговорит с тобой, доложи ему о происшествии и передай, что я разыскиваю Халлибел. Тебе все понятно?

Орихиме кивнула и тоже встала.

— Да, — сказала она. Ее обуревали смешанные чувства. Орихиме не очень-то любила Хисаги — да и могло ли быть иначе, после того, как он предал Общество душ? — но все равно его было немножко жаль. И не то чтобы она могла быть на стороне Халлибел — та всегда проходила мимо нее, словно мимо пустого места, или бросала оценивающие и презрительные взгляды, а потом уже проходила мимо, и Юмичика следовал за ней тенью и вел себя так, будто Орихиме не существует.

И это означало, что Орихиме нужно было кое-что уточнить.

— Она… Айясегава-сан был с ней?

Улькиорра слегка кивнул ей — так он выражал похвалу, когда Орихиме делала что-то, что он считал разумным, — и повернулся к арранкарке.

— Так был или нет?

Арранкарка судорожно сглотнула и переступила с ноги на ногу.

— Я не видела его… там было столько воды, и рейацу у Халлибел-самы была такой мощной, за ней ничего и никого нельзя заметить, но, наверное, он тоже должен был там быть. Я не знаю...

Улькиорра поглядел на нее с неодобрением.

— Прискорбно.

Прежде чем он успел сказать (или сделать) еще что-нибудь, Орихиме быстро подняла руку, привлекая его внимание.

— Пожалуйста, можно я пойду к Хисаги? Если он настолько сильно пострадал, то я должна заняться им как можно скорее. Я уверена, что Айзен-сама не хотел бы его смерти, — в последнем Орихиме вовсе не была уверена, но, в конце концов, Хисаги как-то дожил до сегодняшнего утра.

— Надо полагать, ты права, — Улькиорра поморщился. Трудно было сказать, кого он не одобряет на этот раз — то ли Хисаги за то, что тому вздумалось умирать, то ли саму Орихиме — за то, что та права. — Люди слабы. Займись этим.

Превратив таким изящным образом ее предложение в исходящий от него приказ, Улькиорра направился к двери, окруженным облаком уплотняющейся рейацу, зябкой и колючей, как зимний туман.

— Сюда, почтенная гостья, — арранкарка робко подергала Орихиме за рукав. — Пожалуйста, поторопитесь.

Орихиме помчалась следом за арранкаркой по белоснежным коридорам.

— Как тебя зовут? — выдохнула она на бегу.

— Пагалли, — отозвалась арранкарка, даже на ходу нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — Прошу вас, почтенная гостья, Хисаги-сама очень тяжело ранен, он был весь в крови!

— Но вы же вызвали кого-то из Четвертой дивизии...

— Да, но он сказал, что может только поддерживать в нем жизнь, и все! Что Халлибел-сама очень сильно его покалечила! Что у него отказывают все органы!

Орихиме нахмурилась. У Халлибел, должно быть, очень нехороший ресуррект.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещала она.

Следы стычки были заметны уже издалека. По стенам и потолку змеились трещины, на полу собиралась лужицами вода. Почему-то от этого сияние белоснежных полированных стен вокруг пригасло, обнажив обыкновенный светлый камень, к тому же не очень чистый. Орихиме совсем запыхалась и с трудом поспевала за Пагалли, но не решилась отстать. Даже несколько лишних секунд могут погубить пациента.

Они свернули к апартаментам Хисаги, и Орихиме не сумела сдержать вскрика. Апартаментов не было. Дверь выбили, стены, кажется, взрывали изнутри, и в общем, помещение напоминало неровную половинку яичной скорлупы — целыми остались пол и потолок.

— Мы перенесли его в комнату за кабинетом, — сказала Пагалли и смерила Орихиме таким взглядом, будто не могла поверить, что та на самом деле здесь и вообще существует в природе. — Он сказал...

— Он может говорить! — перебила ее Орихиме. От сердца отлегло — если Хисаги в сознании, то она почти наверняка сможет его спасти. — Почему ты сразу не сказала? Быстрее, отведи меня к нему!

— Я как раз этим и занимаюсь, — проворчала Пагалли. Она схватила Орихиме за руку и потащила за собой, как на буксире, помогая обойти лужи и груды битого камня. — Сюда, пожалуйста, — она забарабанила в изрядно потрепанную дверь, выстукивая какой-то странный ритм. — Это Пагалли! Я привела Иноуэ-сан!

Дверь распахнулась внутрь — так резко, что ее, наверное, распахнули. За дверью обнаружился… Хисаги. Он схватил Пагалли за одно плечо, Орихиме за другое, и втащил их внутрь, а Ядомару Лиза захлопнула за ними дверь.

Внутри оказалось довольно много народу, но внимание Орихиме было занято человеком, которому вроде бы полагалось лежать и истекать кровью.

— Хисаги-сан, что с вами? Если вы серьезно ранены...

— Позже, — сказал Хисаги, который и вправду выглядел так себе, встрепанным и промокшим, и длинный порез на виске бросался в глаза, но он улыбался. — Иноуэ-сан, здесь кое-кто хочет поговорить с вами. Иноуэ-сан... — он снова взял ее за плечи и развернул. — Иноуэ-сан.

Орихиме почувствовала, как у нее отваливается челюсть и, кажется, пропадает навсегда. Она понимала, кто перед ней стоит. Он был одет в черную форму шинигами, и был, как и все вокруг, мокрым и потрепанным, но она узнала бы его из тысячи других, из миллиона.

Он сгреб ее в объятия и прижал к себе.

— Орихиме-тян, все хорошо, все хорошо… — повторял он, а она плакала, рыдала горючими слезами, которые нельзя было себе позволить рядом с Улькиоррой или Айзеном, потому что наконец-то стало можно, можно быть слабой и бесполезной, ее не осудят, ее простят. Брат пришел за ней, и теперь она была в безопасности.

Орихиме с трудом заставила себя отстраниться от него — немного, ровно настолько, чтобы можно было обернуться и оглядеться вокруг — и увидела остальных. Хисаги. Исэ-сан, которая была тогда с капитаном Кьёраку. Иккаку из Одиннадцатой, и с ним Юмичика, будто очнувшийся после бесконечного сна. Ханатаро. Ядомару Лиза. Гриммджо. (Гриммджо? Хотя, наверное, у него какие-то особенные причины быть здесь. Может, он решил поднять восстание?). Еще какие-то люди, которых она не знала.

— Как мы выберемся отсюда? — спросила она. — Я могу попробовать вывести нас всех за ворота в пустыню — у меня нет здесь особенной власти, но никто, кроме Эспады, не посмеет мне перечить…

Брат сжал ее плечо.

— Орихиме-тян, мы пока что не можем уйти отсюда.

— Не можем?.. — нижняя губа предательски задрожала. Орихиме понимала, что нужно сохранять мужество, нужно было это делать с самого начала, но это было очень трудно. Она прикусила щеку изнутри. — Я понимаю. Нам нужно разобраться с этим местом, — это должно было прозвучать хладнокровно и по-взрослому. Она надеялась, что так оно и прозвучало.

— Ты очень храбрая, — сказал брат. — Нам просто нужно, чтобы ты продержалась еще немного...

Тут она разревелась снова и обернулась к нему, чтобы спрятать лицо.

— Неправда, — повторяла она между всхлипами, — я ничего хорошего не сделала, я сама сюда пришла, потому что он сказал, что всех убьет, если я не соглашусь, а потом все пришли за мной и их все равно убили или хуже, и это я виновата, но если я буду сотрудничать, их...

— Так, нахуй, — оборвал ее знакомый голос. Ее схватили за плечо и круто развернули, оттащив от Соры, и она невольно вскрикнула. Так и есть, это Гриммджо. — Слушай, девка, я тут не затем, чтобы слушать, какой Айзен козел. Хотел бы этого — сидел бы дома с этой кучкой придурков, уж они-то расскажут, только успевай лапшу с ушей снимать.

(— По-моему, там у него не лапша, — шепнул Иккаку Юмичике. )

— Так вот, мне надо, чтоб меня заштопали. Полюбуйся, — Гриммджо потряс ее за плечо для убедительности, — эта курва меня таки достала, а мне еще Куросаки показывать, почем в лесу помидоры, и Айзену тоже, так что ну, давай помогай уже.

Орихиме поморгала, разглядывая его широкую грудь — она видела длинный неглубокий порез и потеки крови в обе стороны от него, но кое-чего в этой картине недоставало.

— У тебя нет дыры, — ее и правда не было.

Гриммджо издал такой звук, как будто тигра скрестили с чайником, и он только что закипел.

— Да, мать твою, у меня больше нет дыры, мать твою еще раз, и знаешь, почему? Это ты во всем виновата!

— Я тебя очистила?.. — медленно проговорила она.

— Ты все испортила! — он хлопнул себя по животу свободной ладонью, и Орихиме невольно вспомнила, как мальчики в школе тыкали друг друга кулаками в живот в качестве специального мальчикового приветствия. — Полюбуйся сама!

— Оставь мою сестру в покое! — потребовал Сора.

— Хрен я ее отпущу, пока она все не поправит!

— Но что я должна поправить? — Орихиме совсем растерялась. Она потерла глаза рукавом. — Не думаю, что смогу отменить то, что уже один раз отменила, и потом, если я снова превращу тебя в Пустого, ты опять попытаешься нас всех поубивать, правда? Тебе не кажется, что лучше бы до этого не доводить?

Гриммджо оскалился еще сильнее. Острые зубы стало видно еще лучше. Наконец, он сказал:

— Рану поправь, идиотка, а ты что подумала?

— Ох, — Орихиме вздохнула с облегчением, — прошу прощения, я все не так поняла, просто постой минутку и я все сделаю как надо, а потом займусь остальными. Еще раз прошу прощения, что же ты сразу не сказал...

Понемногу. Шаг за шагом. Если разбить все, что происходит вокруг, на мелкие задачи, и решать их по очереди, может, у нее получится уговорить себя вернуться в клетку с тигром, не особо задумываясь на этот счет.

— Орихиме-тян, осталось совсем немного… начал Сора, но Иккаку сказал ему что-то и они заговорили вполголоса в углу (куда Иккаку утащил Сору), а Орихиме была слишком занята раной Гриммджо, чтобы подслушивать.

А еще она очень гордилась своим братом, который стал шинигами и участвовал в важной секретной операции. Она обязательно ему об этом скажет, как только они смогут побыть наедине.

— Я не возражаю, чтобы она меня лечила, — заявила Пагалли с победным видом. — В конце концов, она же не шинигами, — ничего похожего на "и она не сделает со мной ничего ужасного" не прозвучало, но Орихиме не могла отделаться от ощущения, что услышала именно это.

— Я должна вас проинструктировать, — сказала Исэ-сан и строго посмотрела на Орихиме. — Вы ведь в состоянии лечить и слушать одновременно?

Орихиме кивнула.

— Сейчас, конечно, в состоянии. Я хочу сказать, это не очень тяжелый случай. Для серьезного усилия мне придется сосредоточиться как следует. Что… что мы теперь будем делать?

— Что-что, Айзена мы будем делать, и маму его будем, — проворчал Гриммджо.

— В общем, это верно, — сказала Исэ. — Однако, не все сразу. Для начала мы должны проникнуть в его личные лаборатории, — она должна была заметить, как Орихиме побледнела. Орихиме не сомневалась, что все в комнате заметили. — Мы считаем, что там держат в заключении кого-то из капитанов, — продолжила Исэ. — Каждый, кого мы сумеем освободить, увеличивает наши шансы на успех.

Орихиме двигала ладонь параллельно ране на груди Гриммджо и наблюдала, как разрез медленно срастается — так можно было не смотреть Исэ в лицо.

— Он никогда меня туда не водил, — сказала она так ровно и спокойно, как только могла. — Я ничего не могу вам рассказать о том, что внутри, или кто оказался в плену. Я знала только, что Садо-куна держали там, а Кучики-сан погибла, а Ишида-кун... — ей опять приходилось глотать слезы.

— Мне жаль, — мягко сказала Исэ. — Мы пришли бы раньше, если бы могли.

Орихиме не стала отвечать "могли бы и смочь", но несказанное повисло в воздухе между ними.

— Готово, — объявил Гриммджо. Он отступил в сторону, сграбастал Хисаги и подтащил к ней. — Вот, с ним тоже разберись, раз уж ты тут стоишь. А то он какой-то совсем дохлый, не чета мне.

Хисаги одарил Гриммджо убийственным взглядом. Гриммджо ухмыльнулся в ответ и принялся бродить по комнате, лениво пиная попадающийся под ногами мусор.

Так или иначе, его вмешательство пришлось кстати. Орихиме снова овладела собой.

— И как же вы собираетесь проникнуть в его лаборатории? — спросила она. Может быть, тайный план состоял в том, что они все будут изображать новых кандидатов в Эспаду, которые направляются драться друг с другом насмерть, чтобы заслужить одобрение Айзена.

Исэ-сан поправила очки.

— Вы когда-нибудь пробовали разрушать кидо-заклятия при помощи ваших способностей, Иноуэ-сан?

Орихиме поджала губы, убрала несколько ссадин и очень хорошо подумала.

— Пожалуй, нет, — сказала она. — Но, наверное, заклинание есть заклинание, что бы оно ни делало? Я хочу сказать, если я могу заслонить кого-то от атаки или отменить нанесенный ущерб, это означает, что я способна отрицать кидо вообще. Мои щиты выдерживали, когда Кучики-сан стреляла в меня кидо-зарядами во время тренировок. Так что, пожалуй, скорее да.

— Прекрасно, — Исэ-сан сверкнула очками с явным удовлетворением. — В таком случае, вы сумеете снять кидо-запоры с входа в лабораторию.

Орихиме в нерешительности закусила губу.

— Вы уверены?

— Конечно! — сказал Хисаги. Орихиме давно не видела его, — точнее, она несколько раз его встречала за те месяцы — или годы? — что провела здесь, но ни разу не видела его таким… довольным. — Это объясняет, зачем Айзен хотел заполучить вас в свое полное распоряжение, Иноуэ-сан. Командующий Ямамото так и сказал.

— Так и сказал — что именно? — вмешалась Исэ.

— Это излюбленная стратегия Айзена, — пояснил Хисаги. — Всякий раз, когда он сталкивается с чем-то, что возможно, когда-нибудь, как-нибудь может нарушить его планы, он пытается завладеть этим сам. Он всю жизнь был таким...

— Расчетливым? — подсказала Исэ.

— Параноиком, — сказал Хисаги со вздохом. — И не "был", а и сейчас есть. Нам нельзя здесь задерживаться.

— Полагаю, так проявляется дефект контроля, — сказала Исэ. Она поправила очки, которые и так сидели очень ровно, и разгладила рукава формы. — Подобные личности стремятся к тому, чтобы все вокруг происходило так, как они запланировали, с точностью до мельчайших деталей, и при любых обстоятельствах… Айясегава, что вы на меня так смотрите?

— Исэ-фукутайчо, эта прическа вам совершенно не идет, — отозвался Юмичика — чуточку слишком быстро.

— А как же все остальные? — спросила Орихиме. — Вы не говорили, где сейчас остальные шинигами, которые… с которыми я… — она переводила взгляд с Хисаги на Исэ и обратно, пульс бешено грохотал в ушах. Ей были симпатичны все эти люди. Рангику. Укитаке. Хицугайя. — Прошу вас?..

— Капитан Укитаке взял на себя Ичимару, а капитан Сой Фон командует освобождением Сейрейтея, — сказал Сора, отвлекаясь от Иккаку. — Мы все тщательно спланировали, Орихиме-тян, тут все — профессиональные шинигами.

— Ага, особенно ты, чучело, — Иккаку дружески ткнул Сору кулаком в плечо. — Но вообще да, у нас есть план. А спасательные операции с планом уж точно лучше, чем без него. Вот у нашего тайчо всегда был план.

— Все планы этого человека сводились к тому, чтобы размахивать мечом пошире и орать погромче, — сухо заметил пожилой шинигами, которого Орихиме не знала.

— И чё? План не хуже любого другого, нет? — сказал Иккаку.

— Значит, у нас есть настоящий план победы над Айзеном? — спросила Орихиме с надеждой.

Внезапно в комнате стало очень тихо и все очень внимательно прислушались, ожидая ответа.

— Мы его грохнем, — сказал Гриммджо. — Видишь, ничего сложного. Сначала соберем всех вместе. Потом грохнем Айзена.

Наверное, не нужно было этого говорить, но Орихиме всегда считала, что надо быть честной.

— Но если Халлибел — и та тебя ранила, а Айзен ведь намного сильнее, тогда как...

Гриммджо подался вперед и схватил ее. Это оказалось больно.

— А ну, рот закрыла, — зашипел он ей в лицо, — это же ты меня впутала в это дерьмо...

— Эй! — Иккаку ударил Гриммджо, тот потерял равновесие и попятился, увлекая Орихиме за собой. — Отцепись от девочки, ты, кусок...

— Следи за дверью, — бросил Хисаги, и Пагалли кивнула и прижалась ухом к стене рядом с дверным косяком. Глаза у нее были шире лица.

— Это попросту смешно, — начала Исэ-сан. — Не могли бы вы…

Боковую стену не пробили — она разлетелась в пыль и мелкие обломки, засыпавшие комнату точно градом. Перед ними стоял Куросаки-кун, его меч был обнажен, и его маска ухмылялась.

— Круто, — сказал он. — Вы тут празднуете, а меня-то и не позвали.

Ядомару Лиза закатила глаза.

— Вселенский разум определенно что-то против нас имеет. Почему именно с нами постоянно случается какая-то дребедень?

Орихиме задумалась изо всех сил. Гриммджо отпустил ее, так что думать ничего не мешало. Итак, у них было несколько вариантов действий.

Вариант первый: рассказать Куросаки-куну все как есть и понадеяться на то, что он сам собой превратится в нормального Куросаки Ичиго.

Проблема: может и не сработать.

Вариант второй: сказать Куросаки-куну, что он попал на костюмированную вечеринку.

Проблема: тоже может не сработать.

Вариант третий: подыграть Куросаки-куну, который и так перевозбужден, и попытаться подбить его вызвать Айзена на поединок.

Проблема: может не сработать, а если сработает, скорее всего, будет только хуже.

Вариант четвертый: предоставить шинигами разбираться с Куросаки-куном. Наверное, так будет разумнее всего, за последние несколько месяцев все убедились, что от нее нет никакого толку, она все портит, когда вмешивается, лучше просто оставаться на месте и лечить и заслонять, кого скажут...

Но что, если и это не сработает?

— Так, ладно, — сказала Ядомару Лиза. Она как бы невзначай крутанула посох, который держала в одной руке — хотя он выглядел довольно тяжелым и только что никакого посоха там не было. — Напомнить тебе, что было в прошлый раз, Куросаки? Как мы помогали тебе контролировать то, что сейчас контролирует тебя? Мы заперли тебя и лупили ввосьмером, пока ты не научился держать себя в узде. Не то чтобы я хочу сказать, что мы не можем проделать то же самое прямо сейчас...

— Ни хера вы не можете, и ты это знаешь.

— ...но подумай хорошенько, надо ли оно тебе. — она обвела жестом комнату и остальных. — Куросаки, я буду с тобой откровенна. Ни один из нас не заходил так далеко, чтобы вынырнуть с другого края. Но, что бы там у тебя ни вынырнуло, соображать оно в состоянии, вот пусть и подумает на досуге. Зачем ты здесь?

Куросаки-кун протянул меч и указал острием на Лизу. Меч был, как всегда, большой и внушительный. Или даже еще внушительнее обычного.

— Я пришел биться с тем, кто сильнее всех. Это у нас ты, что ли?

— Да ну не смеши мою задницу, — Гриммджо тоже выступил вперед, откровенно рисуясь. Ему сейчас очень пошел бы демонстративно задранный хвост. — Куросаки — если у тебя там и вправду Куросаки за этой хренью на роже...

— Более Куросаки, чем тебе в кошмарах снится, урод, — огрызнулся Куросаки-кун.

— Ага-ага, от такого слышу, — Гриммджо даже не потрудился взяться за меч. Он стоял, упирая кулаки в бока. — Ты, пацан, кой-чего не догоняешь. Я служил Айзену, только жопу ему я никогда не лизал, а ты тут только этим и занят. Ну, и если по-честному… — он пожал плечами. — Ты мне раньше больше нравился. Бить тебя было веселее, сечешь? Так что ну, давай уже, снимай свою дебильную маску и начинай мне рассказывать, что ты прямо сейчас всех защитишь. Хочешь, я твоей рыжей поугрожаю? В прошлый раз вроде здорово помогло.

— Я пущу тебя на фарш и размажу его по стенам, — сказал Куросаки-кун. Это прозвучало как обещание. Глаза у него жутко горели желтым. — Никто не смеет трогать мое.

— А вот за такие слова можно и огрести, — Иккаку тоже выступил вперед, и даже не особенно торопясь, вот только в руке у него было копье. — Я тебя первым встретил в Обществе Душ, ты хоть это-то помнишь? Ты и тогда был бестолковый сопляк, и сейчас не умнее, но уж в одном-то ты точно не ошибся. Настоящий мужик своих не бросает. И они "свои" не оттого, что ты их купил и присвоил, уебка ты кусок. Вы держитесь вместе, потому что вы друзья. Пустому этого не понять, потому что нечем, но Куросаки Ичиго понимал. А ты, кто ты там на самом деле сейчас есть, сраных полгода сидел посреди Уэко Мундо в сраном дворце и смотрел, как с Иноуэ, и Садо, и остальными делают такое, что словами не сказать, и ничего, нихерашеньки не сделал. — он стиснул рукоять занпакто, и на мгновение на его руке можно было разглядеть каждую мышцу. — Так что придется мне с тобой потолковать как старшему товарищу. Хоть голову тебе на место вставлю. Ну или откручу совсем, это уж как пойдет.

Куросаки-кун запрокинул голову и расхохотался — визгливым, кудахтающим смехом.

— Вы все пытаетесь и все не врубаетесь. Его здесь нет. Он ушел. Он сдался. Вы все разговариваете только со мной, ясно?

— Нет, — раздался еще один голос, и Орихиме обернулась и увидела, что ее брат сделал шаг вперед. — Я уже был Пустым когда-то, — он дрожал мелкой дрожью и едва стоял на ногах под давлением рейацу Куросаки-куна. — А сейчас я — снова я. Мне не интересно, что ты там болтаешь. Ты лжешь.

— А ты — труп, — сказал Куросаки-кун и взмахнул мечом, и с клинка слетел сгусток черного пламени, наполненный злобной силой.

Все произошло очень медленно. До того медленно, что Орихиме во всех подробностях рассмотрела, как искрящаяся тьма прокладывает себе путь по воздуху, как часто-часто бьется жилка на шее Соры, как он открывает рот, чтобы что-то ответить. Во всей вселенной остались только они трое — она, Сора и Куросаки-кун.

Дважды она потеряла брата.

Третьего раза не будет.

Больше никто и никогда не погибнет из-за нее.

Щиты развернулись вокруг Соры, и заряд отлетел от них. Орихиме пошатнулась от удара, но удержалась на ногах.

— Нет, — сказала она. — Нет, Куросаки-кун.

— Что "нет"? — огрызнулся тот. Остальные хранили молчание.

— Нет — тебе, — Орихиме протянула к нему руки. — Я хочу вернуть настоящего Куросаки-куна.

— Дурища ты, — он снова разухмылялся. — Я — настоящий, поняла?

Пустые лгали. И шинигами лгали. И живые люди, и мертвецы, и она сама тоже. Ложь и правда не имели значения сейчас, важна была только вера. Орихиме не верила, что этот фигляр — настоящий Куросаки-кун, даже если он говорил его голосом и носил его меч. Куросаки-кун был способен на большее, куда большее. В людях должно ведь быть что-то, кроме темных закоулков и тайных демонов их души, а иначе зачем вообще жить?

Настоящий Куросаки-кун не жалел себя, защищая ее, и Кучики Рукию, и Садо, и Ишиду-куна, и своих сестер, и отца, и всех вообще. Настоящий Куросаки-кун был ее другом. Она уже попыталась один раз спасти его, бросив без помощи, и ничего хорошего из этого не вышло. Что ж, придется спасать его снова и снова, пока не получится наконец.

— Я отрицаю, — сказала Орихиме, и щиты из света и ее воли стиснули его клеткой, не давая вырваться.

Она отчаянно боялась — за Сору, за всех ее друзей здесь, и прежде всего за самого Куросаки-куна; страх придал ей силы. Иногда принцессы спасают драконов, иногда — и принцев тоже, а бывает и так, что принцесса, дракон и рыцарь отправляются к человеку, который написал историю, и предъявляют претензии, что они в каждой книге вынуждены делать одно и то же.

Куросаки-кун кричал на нее. Орал так, что Орихиме не могла разобрать ни слова.

— Мне очень жаль, Куросаки-кун, — прошептала она и подошла к нему ближе. Пол ходил ходуном под ногами. — Нам просто придется пробовать снова и снова, пока не получится так, как надо. Разве не помнишь, что ты сказал тогда Кучики-сан...

Он закричал на нее снова.

— "...тебя спасают — вот и молчи сиди".

— Ты не можешь этого сделать! Дура! Сука! Он мой! Это нечестно! Это я теперь Король! Я тебя прибью, ты еще пожалеешь, Орихиме!.. — маска понизила голос и заговорила почти заискивающе. — Он сам мне разрешил, он больше не хочет командовать — ты только хуже ему сделаешь, если вытащищь его. Ему будет больно, и все. Отпусти меня, и я тебя не трону, я дам тебе уйти, он бы тебе за это только спасибо сказал, если б знал...

— Если ты и правда так думаешь, ты совсем не знаешь Куросаки-куна, — сказала Орихиме. Сейчас ей было даже немного жаль это существо, которое изворачивалось и клянчило, охваченное страхом. Еще шаг вперед, и теперь оставалось только протянуть руку и дотронуться до него. — Возвращайся, Куросаки-кун. Ты нам очень нужен.

— Тупые уроды… — слова слетали с костяных губ точно брызги кислоты. — Твари, мусор, все до единого, и он — хуже всех… вы пожалеете… я еще вернусь, и тогда...

Орихиме положила руки ему на плечи и сосредоточила всю волю, что у нее была, в одной точке. Куросаки-кун дрожал, и на секунду, на один краткий миг, она знала, что сильна, а он слаб, и она может сделать выбор за него.

Она и сделала.

— Я отрицаю.

Маска опала хлопьями и взорвалась облачками пыли, обнажая незащищенное лицо. Глаза снова были такие, как надо, карие, и из них текли слезы.

— Не нужно плакать, Куросаки-кун, — пробормотала Орихиме и поразилась тому, какой слабый у нее голос. А ведь только что она чувствовала себя такой могучей! В голове гулко бухало, и очень хотелось пойти где-нибудь полежать. Исэ и Лиза помогли ей усесться на стул, который появился из ниоткуда— наверное, у нее открылась новая магическая сила, призывать стулья, — и она хотела сказать, что с ней все будет в порядке через минутку, — или она им это уже сказала? — и все будет хорошо, все было бы замечательно, но Куросаки-кун не должен быть вот так реветь. Куросаки-кун никогда не плачет.

Куросаки-кун с силой потер глаза тыльной стороной ладони и мрачно оглядел собравшихся вокруг него людей.

— Блин, — просипел он с явным усилием. — Я не… послушайте, мне жаль, я понимаю, что этого мало, но…

— Ну и понимай на здоровье, — посоветовал Иккаку. — И не пудри нам мозги, без тебя тошно.

— Сколько пальцев я держу? — спросила Исэ-сан, очень ласково, и помахала раскрытой ладонью у Орихиме перед носом.

— Много, — сказала Орихиме. Она все пыталась сложить два и два, и каждый раз получала разный результат. — Но вам так очень идет, — добавила она на всякий случай, чтобы Исэ-сан не расстраивалась.

— Но я… — Куросаки-кун запустил пятерню в волосы.

— Он, кажется, не может разговаривать законченными предложениями, — сообщила Орихиме Исэ. — Наверное, я его недолечила. Как вы думаете, мне стоит попробовать еще раз?

— Ни в коем случае! — отрезала Исэ-сан. У нее были очень грозные очки. — Иноуэ-сан, сейчас мне нужно, чтобы вы сидели спокойно, глубоко дышали и постарались расслабиться. У вас все признаки энергетического перенапряжения, и это в любой момент может привести к коллапсу и... вы понимаете хоть слово из того, что я говорю?

— А вы не могли бы повторить еще раз и помедленнее? — с надеждой спросила Орихиме.

Исэ-сан и Лиза переглянулись. Лиза пожала плечами.

— Если она не оснащена ручками, это не значит, что мы не сможем ее нести.

— Зараки, — сказал Куросаки-кун. Он обращался к Иккаку и Юмичике, и Орихиме, кажется, пропустила несколько абзацев из их беседы. Мироздание потихоньку перелистнуло страницу, пока Орихиме не смотрела, и это было очень дурно с его стороны. — Он зарубил того малахольного Эспаду, который на меня напал...

— Капитан ни за что бы не вмешался в чужой поединок, — обиженно заметил Юмичика.

— Да, да, сам знаю. Понимаете, мне нужно было идти разыскивать Иноуэ. Он мне сам так и сказал. Значит, он убил того Эспаду. А потом посмотрел на меня и назвал Айзеном, — Куросаки-кун помрачнел и нахохлился. — Я обернулся, увидел Айзена и сказал, смотри, вон же он стоит, но Зараки даже не услышал. Он напал на меня. Мне пришлось отбиваться. Я не знал, что еще делать.

— И тогда твой ручной Пустой перехватил руль? — спросил Иккаку.

Куросаки-кун вздохнул.

— Ага.

— То есть он тебе жизнь спас?

— Ну… — Куросаки-кун, кажется, не знал, куда девать взгляд. — Я не знаю. Я пытался докричаться до Зараки, но он продолжал называть меня Айзеном, а Ячиру вообще на нас не реагировала, и… — он замолк снова. — Я убил его, — сказал он наконец. — Я его убил.

Иккаку и Юмичика поглядели друг на друга. Иккаку медленно кивнул, будто подтверждая что-то невысказанное, но удивленным он не выглядел.

Юмичика вскинул голову.

— Мне кажется, я знал, но мне было наплевать. — сказал он. — Я даже оправдываться не буду. Я ничего не желал видеть и слышать, кроме этой снулой рыбы.

— Да, крепко она тебя прихватила за нежное, — сказал Иккаку и ткнул Куросаки-куна кулаком в плечо. — Тайчо тебе бы медаль выдал, если б мог.

— Мадараме совершенно прав, — сказал Юмичика (хотя он кулаками свои слова подкреплять не стал). — У тебя хватило сил одолеть нашего капитана, и он погиб в бою. Он бы сам не желал себе лучшей смерти. Хочешь кого-то винить — вини Айзена.

— Именно, — подхватил Иккаку. — Желаешь страдать, что ты кругом виноват — так делай это в свободное от службы время. Прямо сейчас нам и без того есть чем заняться. Ты с нами или как?

— Чем "заняться"? — тупо повторил Куросаки-кун.

— Пойти и нахуй свернуть Айзену шею.

— О, — Куросаки-кун вскинул голову, и растерянный вид разом с него слетел. — О да. Я буду участвовать.

Он смотрел очень сурово и выглядел как человек, который ни за что от своего не отступится. Орихиме очень хотела ему верить. Но она видела, с каким трудом он держится, видела, как покрывается трещинами хрупкое стекло, внутри которого бушует пламя...

— Иноуэ-сан? — Исэ-сан снова проверила ее пульс. — Вам лучше?

— Я знала про капитана Зараки, — сонно пробормотала Орихиме. Она чувствовала себя ужасно усталой. Может, через несколько минут это пройдет. — Улькиорра водил меня посмотреть на тело. Хотел убедиться, что капитан Зараки действительно мертв. И это правда, он умер счастливым. Он улыбался.

Исэ ничего не сказала на это, только еле заметно поджала губы. Может, она не одобряла услышанное, может, совсем наоборот. Ее пальцы чуть сильнее сжали запястье Орихиме.

— А Ячиру?

— Я не знаю, что с ней, — сказала Орихиме. Совесть больно уколола — не в первый раз. — Я спрашивала их, правда, спрашивала, но... — почему-то ей казалось очень важным убедить их, что она хотя бы попыталась.

— Не думайте сейчас об этом, — Исэ-сан отпустила ее руку и встала. — Нам нельзя здесь задерживаться, Иноуэ-сан. Мы должны успеть убраться отсюда и попасть в лабораторию Айзена до того, как Улькиорра начнет вас разыскивать.

Орихиме невольно оглянулась через плечо.

— Тогда нам, наверное, пора идти?

Хисаги обернулся к девушке-арранкарке.

— Пагалли...

— Я могу пойти вперед и проверить, свободны ли коридоры, — очень твердо сказала Пагалли, сцепив руки в замок за спиной. — Я не хочу… я не могу пойти внутрь вместе с вами, но я могу убедиться, что вы сможете добраться туда без помех… сделаю, что в моих силах...

Хисаги кивнул.

— Спасибо, Пагалли. Это уже очень много. Так что, мы готовы?

— Мы давно готовы, — ответил за всех Гриммджо.

— Тогда пошли, — сказал Куросаки-кун, и на этот раз никто не стал спорить.

@темы: переводы, Winter War/Зимняя Война, bleach

---

Winter War. Глава 30. Многоголосие: Кто ты?

Оригинал здесь и здесь
Оглавление перевода здесь
Авторы: incandescens, liralen, sophiap
Переводчик:  CrippledSeidhe
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst, Drama, POV, Character study, Action/Adventure
Фандом: Bleach
Дисклеймер: Мир и герои - куботайтины. Утонченные издевательства над тем и другим - авторов. Перевод, каюсь, мой.
Предупреждения: AU
Действующие лица: Иккаку, Хисаги, Юмичика и другие

(Глава 29)

Глава 30, где у Иккаку с Юмичикой происходит Заракибантай-стайл флафф, а у Халибелл-самы — бенефис

Глава 30, где у Иккаку с Юмичикой происходит Заракибантай-стайл флафф, а у Халибелл-самы — бенефис

— Привет, Иккаку.

Иккаку с силой оттолкнул Хисаги. В плече прочно засел обломок двери, да и хрен бы с ним.

Юмичика вяло помахал. Видок у него был — что у обкуренного вусмерть.

— Я знал, что ты придешь.

Иккаку столько передумал о том, что сделает и чего скажет, когда увидит Юмичику снова, но оно все вылетело из головы с треском и оставило только рев и высвобожденный шикай.

Все горе, вся злость, все последние месяцы скопом и вразбивку — ничего не осталось, только красная пелена перед глазами и выцветшая сволочь.

Чем быстрее он тут закончит, тем лучше.

Он занес Хозукимару и рубанул — всем весом и всем, что накопилось на душе.

Иккаку бил, глядя Юмичике в глаза, пускай Юми врал ему, но уж это-то он заслужил… стоп, у него ж глаза другого цвета, костяная маска… или нет там никакой маски, чё за...

— Надо же, совсем плохой стал… — Юмичика отступил в сторонку и поднял занпакто, лениво так, будто кто-то тут на этот спектакль купится. Иккаку такое и за защиту бы не посчитал, но пришлось передумать — после того, как его отшвырнуло в сторону. Он приземлился на что-то мягкое, мягкое истошно взвизгнуло.

Юми подошел к нему, будто прогуливался.

— Хммм… Я теперь сильнее, а казалось бы, ничто не предвещало.

Иккаку рывком вздернул себя на ноги.

— Насрать, сила-то чужая!

Он замахнулся снова, снизу вверх, чтоб Юмичикины кишки пришлось бы потом отскребать от пола.

Юмичика взял и пробил им ближайшую стенку.

---

Ну конечно, много ли с Иккаку возьмешь. Шухэй принял стойку и попытался хоть немного оценить обстановку за те несколько секунд, что у него оставались.

Зараки-бантай в своем репертуаре, вставил Казешини, даже не потрудившись притвориться, что не одобряет такого поведения.

Халлибел стояла в дверях и молча разглядывала комнату и людей в ней, как всегда, невозмутимая и себе на уме. Она уже было потянулась через плечо за висящим на спине мечом, но эффектный выход Иккаку и крик Пагалли на миг отвлекли ее.

Рядом с Шухэем тут же материализовалась лейтенант Исэ. Она зажимала длинный порез на шее — рана не выглядела опасной, но сквозь пальцы сочилась кровь.

— В двух словах. Я не участвовала в том бою. Что мне нужно знать?

От дня "того боя" у Шухэя остались разве что обрывки воспоминаний, но он сумел выудить из них нужную информацию, хоть и не без помощи Казешини .

— Водяной занпакто. Вроде контролируемого цунами, — если они позволят Халлибел высвободить ресуррект здесь, в замкнутом и тесном пространстве, то окажутся попросту раздавленными. Или утонут, если повезет.

Исэ коротко кивнула и отскочила назад, пока Халлибел, которой Гриммджо попытался выкрутить руку, наглядно ему демонстрировала, почему этого делать не стоило.

— Иноуэ! Ямада! Ко мне! — рявкнула Исэ. — Это приказ, Иноуэ!

Раздался грохот — снова — и стена между кабинетом и спальней пошла трещинами и начала осыпаться.

— Не надо! — крикнул Шухэй Лизе, которая кинулась туда с явным намерением вмешаться. — Ты нужна здесь!

Некогда было объяснять ей, что в Одиннадцатой дивизии придерживаются специфических понятий о чести; и то хорошо, что Иккаку и специфические понятия не дадут Айясегаве прийти на подмогу к Халлибел.

Что до самой Халлибел, момент уже был упущен — Огидо и Хошибана кинулись на нее вдвоем, и серпы Казешини, решись Шухэй его выпустить, прошли бы прямо сквозь них, как ни целься.

Приглядывал бы ты за этим кадром, заметил Казешини, указывая на Огидо, и Шухэй снова как наяву вспомнил дикую злобу у того во взгляде.

Забей. У меня все схвачено.

Огидо получил энергетический заряд в упор и отлетел назад через полкомнаты, туда, где Исэ держала щит вокруг Ямады и мальчишки-новобранца. Он был бледный как стенка и даже не попытался встать, но все еще дышал.

Хошибана решил воспользоваться тем, что Халлибел занята Огидо, и Шухэй едва успел привлечь внимание Лизы, чтобы она увидела, как он прикрывает глаза ладонью. Все-таки он поймал взглядом первую вспышку — ощущения были как от удара дверью в лоб.

Очень удачно, что Шухэй знал, как действует занпакто Хошибаны, потому что сам Хошибана не соизволил предупредить ни его, ни Лизу отвести взгляд. Скверно.

Впрочем, сейчас Халлибел была более насущной проблемой, чем то, кто и как к нему относится. Их шансы на выживание с каждой минутой выглядели все менее и менее убедительными.

Будь Халлибел обычным человеком или хотя бы обычным Пустым, разноцветные переливчатые огоньки Кемуисуишо лишили бы ее и способности ориентироваться в пространстве, и нормально видеть — ненадолго, но достаточно, чтобы покончить с ней. Вместо этого она тряхнула головой, будто собака, которой вода попала в уши, и поймала Кемуисуишо в прорезь своего меча. Одно небрежное движение — и занпакто отлетел к стене, еще одно — и Хошибану отбросило в противоположном направлении.

Шухэй выдернул из ножен Казешини — тот торжествующе заорал, — собрал в левой, свободной ладони сгусток энергии кидо, и бросился в бой.

---

Иккаку грохнулся оземь, то есть об пол, и мячиком подскочил на ноги. Каждая жилка в теле ныла от боли — и звенела от свирепого веселья, как струна.

Юмичика никуда, кажется, не торопился и старательно выбирал, куда поставить ногу, чтоб не споткнуться об обломок не пойми чего, не запачкаться и, не приведи ками, не намокнуть — из соседней комнаты понемногу затекала вода. Он выпустил Фудзикудзяку в шикай, только вот назвал его другим именем. Может, и сам меч уже был другой.

Сам Юмичика уж точно был другой, хоть и при всех прежних ужимках.

Следующий удар Иккаку почему-то пришелся в цель, и Юмичика теперь щеголял разрубленным предплечьем. Другой там или не другой, этот придурок до сих пор ловился на одни и те же приемы. Но после этого Иккаку оставалось только защищаться, потому что Юмичика тоже решил проверить все старые приемы, на которые Иккаку до сих пор ловился.

Это был все равно что привычный спарринг. Они часто так делали, гоняли друг друга почем зря, выискивали друг в друге малейшую слабину и комментировали то, что удалось выискать, на всю округу. Сейчас только и слышно было, как они дышат и как металл лязгает о металл.

Краем глаза он поймал цветные искорки — не иначе, Блестяшка опять взялся за свое. Засранец. Что ни говори, в честном бою так не делают.

— Сука ты блядская... — он перевел дух, — у тебя всю дорогу был кидошный занпакто — и ты даже не сказал!..

— Да, не сказал — или надо говорить «нет, не сказал»?.. — Юмичика даже не запыхался. Он гаденько ухмыльнулся. — Хочешь, покажу? Уверен, тебе просто до смерти хочется посмотреть.

Иккаку на это ответил подсечкой и позорно промазал. Упал еще позорнее, прямо на остатки кровати, и застрял в них, чтоб совсем уж мало не показалось. Пока он выбирался оттуда и пытался встать, Юмичика нараспев протянул команду, которой Иккаку раньше от него не слышал.

— Расплетись и расти, Рюрииро Кудзяку.

Четыре серпа засветились мерзким белесовато-зеленым, вытянулись в — щупальца, что ли? — и Иккаку еще успел охренеть от таких новостей, а потом одно щупальце обвило его запястье, второе кольцами намоталось на шею, и он почувствовал, как его крепко стискивают и поднимают.

---

Шухэй увернулся от атаки Халлибел — на два пальца левее, и уже не увернулся бы, — и с силой упал на одно колено. За спиной хрипло вскрикнули — черт, Хошибану наверняка задело, если не хуже. Безымянное хадо, которым Шухэй выстрелил на пробу, на секунду отвлекло Халлибел, и на большее явно рассчитывать не приходилось. Мимо пролетел еще один кидо-заряд послабее, затормозив ее еще на секунду, — значит, Хошибана остался в сознании. Хорошо.

Маска, скрывшая лицо Лизы, выплевывала заряды серо один за другим. Она почти ни разу не попала в Халлибел, и Шухэй не сразу сообразил, что у нее на уме. Хагуро Тонбо по-прежнему оставался в ножнах — даже в запечатанном виде двуручный "меч для поля" совершенно не годился для боя в тесной комнате, забитой людьми. Похоже, Лиза решила расчистить себе фронт работ, разнеся стену между кабинетом и боковым коридором.

Отлично. Может быть, это даст им шанс пожить подольше после того, как Халлибел выйдет в ресуррект.

Гриммджо снова был на ногах и яростно отряхивался. Вода уже плескалась на уровне щиколоток и понемногу прибывала. Лиза покончила наконец со стеной и поспешила занять освободившееся место, походя пинком перевернув Огидо на спину, чтобы тот не захлебнулся.

Халлибел теперь метила в щит Исэ. Щит помутнел и пошел рябью, лицо у Исэ посерело, руки дрожали. Вода у нее под ногами окрасилась розоватым — скверно, совсем скверно. Счет уже шел на секунды.

Шухэй, Хошибана и Гриммджо навалились на Халлибел все вместе, и она снова без труда отбросила их назад. Гриммджо зажимал окровавленный бок; Хошибана просто осел на пол с глухим плеском. Что до Шухэя, он слабо понимал, что произошло, и только слушал вопли Казешини не спи, не смей отрубаться, мудила, вставай, я сказал, пока пытался соскрести себя с пола и откашливался грязной водой. В боку ритмично дергало болью, и в воде снова была кровь.

Лизе повезло больше, если это можно было так назвать — будучи вайзардом, она могла успеть нанести Халлибел больше одного удара и даже остаться после этого на ногах, но и только. В момент, когда занесенный посох должен был переломать ей несколько важных костей сразу, Халлибел уклонилась, перехватила древко и со всей силой, которую Лиза вложила в удар, отправила ее в полет навстречу острому обломку стены. Хагуро Тонбо полетел на пол. Он не вернулся в запечатанную форму, но когда Лиза попыталась встать, раздался характерный хруст и она закричала.

Халлибел оглядела их всех с легкой гадливостью.

— Круши, Тибурон.

---

Он был голоден, так ужасно голоден. Искушение сорвать висящий перед ним спелый плод с ветки и проглотить целиком было почти непреодолимым.

Но это было бы неприлично. А Юмичика не хотел вести себя неприлично, даже сейчас.

И потом, он так долго ждал этого лакомства. Было бы форменным преступлением даже не попытаться растянуть удовольствие. Потоки силы, вливающиеся в его лозы (в его жилы) были знакомы, были прекрасны, впадали в общий поток и переплетались в нем. Теперь они принадлежали ему, целиком и без остатка, в прошлом, настоящем и будущем. Подобно тому, как он сам принадлежал Халлибел-сама.

Потоки истончились, и голод пошел на спад. И все же ему было мало. Ему всегда было мало.

Он поднял взгляд на раздавленное, измазанное кровью существо, повисшее в объятиях его лоз. Как странно. Иккаку продолжал вырываться, даже сейчас, когда от него едва ли осталось что-то, кроме оболочки.

Конечно, Юмичика помнил Иккаку. Очень хорошо помнил. Но эти воспоминания были такими далекими, такими незначительными. Будто случились с кем-то другим, в другом месте, в другое время.

Он отмахнулся от голоса, кричавшего из глубин сознания, что ничего важнее и быть не может.

Это тоже не имело значения.

Хотя он был бы рад, если бы крики не отвлекали его от размышлений над тем, как он будет смаковать украденную жизнь после того, как поглотит ее всю без остатка.

---

Шухэй заходился в кашле, поднимая с пола Казешини и поднимаясь на ноги сам, и знал, что ему сейчас адски больно, но знание было чисто абстрактным — так помнят дату или значение слова. Никакой боли он не ощущал. Странное чувство, будто он наблюдает сам за собой откуда-то издалека, вернулось, и Шухэю это не нравилось. Но как бы он к нему ни относился, чувство и не думало пропадать.

Исэ уронила щит. Против Халлибел он все равно что мертвому припарки, услышал Шухэй собственные мысли, да и от хадо, которое она готовит, толку не будет. Но она может выиграть для него немного времени и неплохой шанс, только надо рассчитать все правильно...

Да, может и сработать, подумал он и удивился, о чем это таком он думает.

Исэ почти завершила заклинание; она произносила слова инкантации вполголоса, но быстро и четко, и внутренний голос, который должен был бы принадлежать Шухэю (а кому же еще?) повторял за ней, отсчитывал секунды и выжидал...

— Жни, Казешини!

Шухэй не был уверен, что произнес это вслух, зато он точно знал, что делать этого ни под каким видом было нельзя. Исэ стояла слишком близко к Халлибел, а он сам был ранен и слишком измотан, чтобы направлять клинки Казешини с нужной точностью.

Прежде, чем Шухэй успел схватить сам себя за руку, Казешини уже летел и его цепи пели в воздухе.

---

Юмичика рассмеялся, когда на него накатила новая волна; ресуррект Халлибел-сама был точно песнь из глубин, неслышная под толщей воды.

Иккаку больше не шевелился, но еще и не сдался, что-то от него до сих пор оставалось и цеплялось за жизнь не хуже, чем ракушка за камень.

— Что, Иккаку, умрем, но сдохнем? Ты всегда знал, что этим и кончишь, правда?

Ему показалось, что лозы подрагивают от ненависти и презрения.

Юмичика нахмурился и сам удивился, с чего бы это он. Иккаку ведь его друг. Нужно радоваться, разве нет? Иккаку теперь будет принадлежать ему, останется с ним, вот так, навсегда, разве это плохо?

Осталось потянуть на себя в последний раз. Да.

Юмичика позволил лозам чуть разжать хватку, почти что отпустить добычу перед тем, как они сделают "ам!".

---

— ...в пылающих безднах, поджидая в выси небес!

Два сгустка голубого огня слетели с пальцев Исэ под последние слова инкантации.

Двойной заряд отбросил Халлибел назад. Ей хватило бы секунды, чтобы оправиться, но до того, как эта секунда истекла, Казешини ударил ей в спину.

Шухэй слышал собственный смех, когда в последний момент резко дернул цепь на себя, чтобы не задеть Исэ. У нее было такое лицо, когда серп замер в дюйме от ее носа, что просто животик можно было надорвать (но это же совершенно не смешно, и...).

На обратном движении лезвие серпа перерубило Халлибел позвоночник — да, вот так, хорошо, просто отлично, да что это такое со мной творится, запоздало подумал Шухэй.

Казешини с размаху шмякнулся ему в руку. Халлибел уже распадалась прахом.

— Ну вот, дело сделано. И разве мы не молодцы? — он наконец упал, и вместо отстраненности от происходящего почувствовал все разом — адскую боль в боку, воду в легких, удар об пол, всплеск и невероятно многозначительный взгляд Исэ.

---

Это было...

...прибойные волны вздымаются и разбиваются о скалы, подводное течение тащит его на глубину, водоворот идет вспять и выбрасывает его наружу к свету и отчаянной боли...

...прекрасно.

Он переживал смерть Халлибел-сама, снова и снова, мощь Тибурона вырвалась на свободу и захлестывала волна за волной, снося все на своем пути.

Юмичика закричал. Обвисшие лозы Рюрииро Кудзяку истекали силой, мощным потоком; поток этот больше не был в его власти, и в голове начало понемногу проясняться.

Он узнал ледяной, чужой, акулий голод, который отпускал его, уходя под воду, и то знакомое и забытое, что стремительно поднималось из глубины, расцвечивая черное бирюзовым и фиолетовым.

Было и еще кое-что, такое же знакомое, что определенно ему не принадлежало. Золотисто-алое и очень злое, и Юмичика знал его так же хорошо, как знал собственное сердце.

Верни все как было, кричал его собственный голос, больше не похороненный под толщей темной воды, ну же, живее!

Это невозможно, подумал Юмичика с нарастающим ужасом, мой занпакто так не умеет! Он не сможет отправить обратно то, что проглотил — или сможет? Цветки на лозах наполнились и пульсировали ярко-красным, и Юмичика уже не чувствовал самого Иккаку от слова вообще… хотя нет, стоп, вот оно. Последняя капля, за которую этот упертый хрен еще держался.

— Ты мне этого до гробовой доски не забудешь, это уж точно, — протянул он вслух и расхохотался, хотя внутри все переворачивалось.

Он понятия не имел, сможет ли вернуть Иккаку к жизни, и уж тем более что будет потом, но чтоб ему сдохнуть, если он хотя бы не попытается. Он постарался припомнить как можно точнее, как сквозь него ломилась рейацу арранкарской суки, поймал ощущение, собрал в горсть всю массу золотисто-алого и толкнул.

Больно было не сказать как, но Юмичика не отступался. Цветки сморщились, становясь бутонами. Красное уступило слепяще-голубому.

— Да, да, вот так, молодец... — шептал он, улыбаясь. Да, Иккаку никогда его не простит, но это сейчас было вовсе не важно. Он толкнул снова, сильнее. Бутоны превратились в почки, почки — в отметины, и, наконец, отметины исчезли.

Иккаку закашлялся и потянул лозу, обвивавшую его шею. Занпакто больше не пытался его выпить, но продолжал держать. Ах, да, точно. Нужно запечатать занпакто.

Но он так ужасно устал, под ним даже колени подгибались. Все равно что марионетка, которой обрезали веревочки.

Рюрииро Кудзяку упал с плеском. Юмичика бы тоже упал с плеском, но что-то его удержало.

---

Нубляпиздец.

Иккаку опустил Юмичику на пол — не очень-то ласково, — выпрямился и попытался собрать мозги в кучу. Потер шею — кожу покалывало там, где ее касался бешеный плющ со щупальцами, но и только. Его и раньше, случалось, душили, после этого обычно было трудновато начать дышать снова, и казалось, что чужие пальцы до сих пор передавливают тебе трахею — короче, ничего такого он сейчас не чувствовал.

А вместо этого чувствовал...

Ну ваще.

Иккаку потянул в стороны края дыры в штанине там, где Юмичика рубанул его по бедру. Нога была в крови, но от раны, считай, почти ничего не осталось. Такую царапину можно было получить, пробираясь через колючие кусты. Порезы помельче просто исчезли, и это было еще не все.

— Как я себя чувствую, я бы мог наехать на тайчо и он бы мне даже ничего никуда не натянул, — сообщил Иккаку миру и твердо сказал себе, что нет, он не будет сейчас хихикать как идиот.

Юмичика тем временем очнулся и как раз пытался сесть.

— Это зашло дальше, чем я рассчитывал, — сказал он. Выглядел он пришибленным, но по сравнению с тем, что было раньше — просто небо и земля. Даже как-то забавно. И глаза у него были правильного цвета.

— Оно и видно, — пробурчал Иккаку. Он потыкал плечо пальцем и очень сильно понадеялся, что тот поток энергии сначала вытолкнул осколок наружу, и только потом зарастил рану. Деревяшек под кожей не прощупывалось, так что, наверное, обошлось. — А я-то голову сломал, отчего на тебе шрамов никогда не остается. Так вот, ты, что ли, снова с нами?

— Наверное, да? — Юмичика поднялся на ноги, не очень-то уверенно, но сам.

— Рад слышать, — Иккаку подошел к нему поближе. Маска поверх лица больше не мерещилась, дыры между ключицами тоже было не видать. — Чё, хорошо тебе без меня последние мозги промыли?

Юмичика соорудил обиженное лицо, фыркнул и отвернулся. И тут же начал поправлять одежки и прическу, как всегда делал после драки. Выходило, правда, неуклюже и торопливо.

— Да, можно и так сказать, — ответил он. Гордый и презрительный тон ему тоже не удался. — Вы меня, конечно, извините, но одеть меня в белое? Я в жизни не носил белого, я в нем толстый и страшный! Ну не свинство ли?

Конечно, Иккаку был зол на Юми, и за дело, но вот тут не заржать было уже никак нельзя.

— Ага, выглядишь ты как моя жизнь. Так, выходит, у тебя кидошный занпакто, и ты молчал? Мы с тобой сколько лет знакомы, дурилка ты картонная?

Больше века, а он и понятия не имел. Надо бы обидеться. Или там, прийти в ярость. Но Иккаку понимал, даже не глядя на Юмичику, который делал вид, что его страшно волнуют надетые на него шмотки, что тому сейчас до чертиков стыдно. Понимал, и все тут.

Может, это остатки чужой рейацу ему нашептали. А может, он просто знал Юми как облупленного, секреты там или не секреты.

— Слушай, ну ты же мог любого положить этой своей хреновиной.

На это Юмичика все-таки обернулся и посмотрел на него. Нехорошо так посмотрел.

— Положить — да, победить — нет, — отрезал он. — Поверь, я знаю разницу.

— Ну... — Иккаку сморгнул. Хотя, если подумать, нечему тут удивляться. А если прикинуть, выходит, Юмичика за всю жизнь выпускал свой настоящий шикай с десяток раз, не больше.

Да, занпакто у Юми интересный, но ему это не помешало драться честно.

— Это все еще не объясняет, зачем ты молчал как партизан.

Юмичика бросил на него взгляд, который на человеческий язык переводился как "я вас умоляю".

— Сам знаешь, как оно бывает, — он пожал плечами, и да, ему точно было стыдно так, как никогда в жизни, это к гадалке не ходи. И белое ему действительно ни хрена не шло.

— Боялся, ребята станут пальцем показывать?

Смеяться тут было не над чем, но Юми все равно усмехнулся. Получилось так себе, будто у него опять засел внутри кусок арранкара.

— Ага. Что-то в этом роде.

— Ну хорошо, я понял. Наверное, — Иккаку хлопнул Юмичику по плечу. — До чего ж я рад тебя видеть, а? Последние полгода — это был какой-то ебаный стыд.

Юмичика обалдело уставился на него и наконец улыбнулся по-человечески. Больше никаких следов никаких арранкаров, только Юми собственной персоной.

То есть настал логический момент от всей души врезать ему с левой.

— Это тебе, засранец, за то, что засранец! Надо было сразу сказать!

Юмичика немного полежал на полу, даже не обращая внимания, что там воды по подбородок.

— Да, — он вздохнул. — Надо было. Ну так что, мир?

— Он самый, — Иккаку протянул ему руку. — А еще раз такое учудишь — точно убью нахуй.

---

Шухэй был почти уверен, что у него сломаны ребра, и плечо наверняка вывихнуто после падения, но прямо сейчас с этим ничего нельзя было поделать.

Ямада следовал обычному протоколу — сначала срочные случаи, то есть не дать Гриммджо и Исэ истечь кровью, потом заняться Огидо, потому что два медика лучше, чем один. Пока никто больше не пытался их убить, Шухэю оставалось только ждать своей очереди.

— Сколько у нас времени до того, как сюда кто-нибудь заявится? — спросил Иккаку.

— Я бы сказал, пятнадцать минут, в лучшем случае двадцать. Подобные стычки здесь не редкость в последнее время. Поначалу все решат, что Куросаки опять пошел вразнос, и будут держаться подальше, пока не затихнет. — сказал Айясегава. Язык у него заплетался, и рейацу ощущалась слабовато. Слабовато, да, но в ней больше ничего не напоминало Пустого.

Иккаку нахмурился, потом пожал плечами.

— Могло быть и хуже.

— Могло быть и хуже, а может быть и ложью, — сказала Исэ. Ямада, закончив с Огидо, занялся ею, потому что ее познаний в кидо хватало, чтобы помочь с менее серьезными травмами. Она оглядывала Айясегаву с головы до ног с неприкрытым подозрением. — Что с вами, собственно говоря, произошло? Как-то очень вовремя вы сменили сторону.

Шухэй опустил взгляд — на том месте, где было тело Халлибел, в воде клубилось два облака темной пыли.

— Если Айясегава был связан с Халлибел, а она теперь мертва, то...

Айясегава резко, невесело рассмеялся.

— Именно. Ты все очень вовремя сделал. Правда, у меня чуть последняя крыша не поехала, но это ничего.

— Прошу меня извинить, Мадараме-сан, — сказала Исэ тоном человека, который ни в каких извинениях не нуждается, — но вы вполне уверены, что Айясегава надежен? Не то чтобы вы в этом вопросе были полностью беспристрастны.

Айясегаву услышанное скорее позабавило, чем возмутило — что, по мнению Шухэя, свидетельствовало за то, что он на их стороне, а не наоборот, — зато Иккаку приобрел интересный фиолетовый оттенок.

— Не понял?! Ты мне такие вещи говоришь, а сама с ней вон в десны целуешься? — он ткнул пальцем в сторону обломка стены, на котором возлежала Лиза, подперев подбородок кулачками, пока Огидо вправлял ее вывихнутое бедро.

— Это… это совсем другое дело! — выпалила Исэ.

— Да, Нанао-тян, это совсем другое дело. Я здесь в услужении по собственной воле, — получив отмашку от Огидо, Лиза одним лихим движением поднялась и уселась на пятки. Судя по выражению лица Огидо, по дороге она ущипнула его за задницу. — Да, я позволила принудить себя к этому, потому что хотела сохранить жизнь Хачи и себе заодно, но на твоем месте я бы сейчас доверяла этому малому больше, чем мне. И он прав. У нас есть минут пятнадцать до того, как что-нибудь начнется — то есть, теперь уже четырнадцать.

Исэ побагровела, потом резко выдохнула.

— Ладно. Хорошо. Тогда нам следует поставить всех на ноги, и как можно скорее. Ямада, займитесь Хошибаной, потом Айясегавой. Огидо, вам остаются Гриммджо, Иноуэ и девушка-арранкарка.

Огидо было возмутился, что чужие командиры указывают ему, как делать его работу, но Ямада — который был выше его по званию, если Шухэй правильно помнил, — покачал головой, спокойно повторил распоряжение Исэ и, только убедившись, что Огидо начал делать то, что ему велено, занялся своими пациентами.

Сама Исэ подошла к Шухэю.

— Я не могу назвать себя профессионалом в лечебном кидо, — вполголоса сказала она, — но думаю, в данных обстоятельствах это наиболее разумно.

Шухэй, который прекрасно заметил, как на него косится Огидо, не смог не согласиться.

Он зашипел сквозь зубы, когда в плечо и руку воткнулась исполинского размера невидимая игла — нет, Исэ точно не была профессионалом в лечебном кидо — но довольно быстро боль сменилась блаженным теплом, и разорванные мышцы начали срастаться.

— Вы продемонстрировали потрясающий контроль над занпакто, с учетом того, как вы должны были при этом страдать от боли, — сказала Исэ, ощупывая его ребра — скорее энергично, чем осторожно. — Я поражена, что вы пошли на такой риск. Промахнись вы на пол-ладони, и я сейчас лежала бы мертвая рядом с этой Эспадой.

Исэ отчитывала его, будто он испортил библиотечную книгу или что-то вроде этого. Откровенно говоря, Шухэй предпочел бы, чтобы она на него орала.

— Вы правы. Не самый блестящий поступок с моей стороны... — он затих, пытаясь вспомнить, что на него тогда вообще нашло, что он думал или говорил. Попытка не удалась, хотя обычно в бою он мыслил предельно ясно. Казешини тоже помалкивал.

— С вами все в порядке? — она глядела на него поверх очков и, кажется, имела в виду не ранения.

— Я... — подробности случившегося — как умерла Халлибел, какова была его роль в этом — ускользали из памяти тем надежнее, чем сильнее он пытался их припомнить. Странно — он до сих пор, если бы захотел, мог бы даже не вспомнить — наяву ощутить, как теплая кровь течет по ладоням и Иемура наваливается на него всем весом. — Не знаю. Не уверен.

— Если мы приведем сюда человеческое дитя, она нам поможет! — раздался голосок Пагалли прежде, чем Исэ успела сказать что-нибудь еще. Пагалли пострадала не так сильно, как остальные, но все равно обзавелась дюжиной царапин, баюкала поврежденное запястье и вся тряслась.

Иноуэ попытался поддержать это предложение, но Исэ заткнула его одним взглядом.

— Возможно, нам придется поменять план действий после того, сколько внимания мы к себе привлекли, — сказала Исэ.

— Куда поменять, зачем? Единственный вариант — продолжать в том же духе. Мы никого не потеряли, и даже подмогу получили, и большую, чем рассчитывали, — сказал Иккаку. — Але! Лыба! Поторопись там с Мальвинчиком, он последний, как только поднимем его на ноги — можем выдвигаться.

Исэ явно хотела сказать какую-нибудь гадость, но для этого пришлось бы прервать инкантацию кидо, которым она фиксировала Шухэевы ребра.

Айясегава поднял бровь.

— "Лыба"? "Мальвинчик"? Это о чем вообще?

— За месяцы вашего… кхм, отсутствия ваш друг завел, — Хошибана откашлялся снова, — обыкновение изобретать для своих знакомых прозвища, которые он, надо полагать, считает остроумными.

Айясегава расхохотался, а Иккаку потребовал, чтобы они с Хошибаной пошли оба в пень и отстали от него.

— Иккаку, ну честное слово, ты заразился от Ячиру, кликухи по ее части... — Айясегава замолк так резко, будто его выключили.

— Вы знаете, что с ней стало? — спросила Нанао. — И с остальными пропавшими без вести? Нам известно, что Айзен брал пленных — я имею в виду, пленных помимо бойцов Четвертой.

Айясегава покачал головой. Лицо у него было бледное до костяной белизны, губы сжаты в нитку.

— Не думаю, что она погибла... Но не знаю. Правда, не знаю. Все, что я слышал от… ну, от нее… — он скривился, косясь на грязно-серую лужу, — что пленные есть и их больше одного.

— Я же вам и говорю, что у нас говорят, что Айзен в своих лабораториях прячет парочку реально сильных шинигами, — сказал Гриммджо. Вид у него был неприятно предвкушающий.

Лиза подняла бровь.

— Ну, один — это Хачи, Ушода Хачиген. Это нам доподлинно известно. Может быть, ваша лейтенант — вторая. По крайней мере, мы знаем, кого ищем. Уже легче.

Исэ резко застыла и затихла.

— Что? — спросила Лиза, но Шухэй уже понял, кого она не упомянула, хотя должна была.

— Возможно, есть и другие пленные, о которых вы не знаете, — сказала Исэ. Довод был вполне здравый, но ее голос дрожал.

Лиза выругалась и отвернулась так, чтобы никто не могу видеть ее лица. Без сомнения, она успела сложить два и два еще до того, как Исэ начала называть тех, кто числился пропавшим без вести.

Кьёраку Шунсуй. Кучики Бьякуя и Кучики Рукия. Абарай Ренджи. Ишида Урюю.

— Гм… — Ямада заламывал руки и смотрел в пол, но, надо отдать ему должное, все же наскреб в себе достаточно решимости, чтобы вмешаться в разговор и поведать собравшимся о судьбе Кучики Бьякуи и его сестры.

Впрочем, его решимости хватило не на все.

Шухэй вздохнул.

— Ямада, если уж начал, мог бы и договорить. Я тоже слышал, что стало с Кучики Рукией, — ему самому тоже сейчас не помешало бы немного лишней решимости. Говорить на эту тему отчаянно не хотелось, но остальные имели право знать — должны быть знать, с чем им, возможно, придется столкнуться. — Айзен подверг ее холлоуфикации, и успешно. Она умерла арранкаром. С Кирой он проделал то же самое. О других случаях мне неизвестно, но это не означает, что их не было.

Исэ прикрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов.

— Нам придется исходить из самого худшего, — сообщила она то ли им, то ли себе самой. — Кира в Сейрейтее. На этом сходились все донесения.

— Верно — сказал Шухэй. — И я точно знаю, что совсем недавно какой-то важный груз, что-то ценное отправили в Сейрейтей по запросу Ичимару.

Что-то или кого-то. Ямада открыл рот, собираясь что-то сказать — и закрыл его снова.

Исэ сняла очки и тщательно протерла их о рукав.

— Ладно, — решительно сказала она. — Возможно, этот бой был самым легким из тех, что нам предстоят. И Мадараме-сан прав — мы обошлись без потерь и даже получили небольшое пополнение.

Она вернула очки на место и принялась задумчиво разглядывать Пагалли, которая пятилась от Огидо и вежливо отказывалась от его помощи, нет-нет, большое спасибо, но она подождет почтенную гостью Орихиме, потому что шинигами наверняка превратят ее, Пагалли, во что-то ужасное, а ей это вовсе ни к чему.

— Если уж на то пошло… — пробормотала Исэ, и ее лицо приняло еще более решительное выражение, хотя казалось бы, что дальше было некуда. Лиза по-птичьи склонила голову к плечу и неотрывно следила за ней. — Огидо-сан, прошу вас, оставьте девушку.

Шухэй и Огидо, не сговариваясь, попытались возразить, но Пагалли выдохнула с облегчением, хотя ее длинные, до локтя, белые перчатки были перемазаны кровью, сочащейся из порезов, и вдобавок под глазом расплывался огромный синяк.

— Прошу меня извинить… — Исэ замялась и покосилась в сторону Шухэя.

— Пагалли, — резко напомнил он.

Исэ кивнула и обернулась к девчонке.

— Прошу меня извинить, Пагалли-сан, но нам нужно, чтобы все выглядело правильно.

Все обменялись непонимающими взглядами, но тут Лиза расплылась в на редкость широкой и настолько же зловещей улыбке и ударила кулаком о ладонь.

— Точно! И заодно это решит проблему Гриммджо.

— Ты кого назвала проблемой? — вскинулся Гриммджо.

— Именно, — сказала Исэ, не обращая на него внимания, будто здесь все было ясно как день.

— Хорошо, что я раздолбала не все стены и главный коридор не завалило, — сказала Лиза. — Иначе пришлось бы поломать голову.

— О чем вы вообще? И почему вы не дали Огидо вылечить Пагалли? — спросил Шухэй. Казешини тоже требовал объяснить ему, что, маму вашу, тут творится. — Ей нужна медицинская помощь.

— Разумеется, нужна, — Исэ улыбалась не так широко, как Лиза, но Шухэю снова захотелось оказаться от них обеих как можно дальше. — И разве вы не согласны, что это крайне удачно для нас?

@темы: переводы, Winter War/Зимняя Война, bleach

---

Live long and prosper... хотя зря зачеркнула.

Всех люблю и с Новым годом

---

Не мое, но отражает

Кто еще не смотрел Фантастических Тварей - обязательно посмотрите, там правда показывают все то, что под катом:

23.12.2016 в 00:25

Пишет  Lily Pond:

несмешное про грешное

+++

---

утащила с Нано...

...протелепала поучаствовать в очередном туре, зато теперь у меня есть печенька:


взять себе?

---

Vintage cars, mystery cars, slightly inebriated cars...

Шел дождь и пятый месяц разбора фотографий... не, не так В общем, их (фотографий) как-то дофига, я в них тону и путаюсь, нужно было волевым усилием с чего-то начать, и я начала с машинок - их как раз не очень много, и получились они, в общем-то, случайно.


Вот эта - из Аделаиды (не помню какой по счету закон Мерфи для начинающих фотографов - самое интересное попадается на глаза посреди ночи, в местах, куда утром вы уже не вернетесь):



Тут довольно много (условно) старых автомобилей - интересно, их целенаправленно покупают и реставрируют, или так, от двоюродной бабки в наследство остались? Вот эту троицу я встретила практически в одном и том же месте с интервалом в, щтоле, полчаса:







Этот товарищ живет во дворе автосервиса и символизирует (надеюсь, что не рекламирует):



Дальше начинается серия, которая, собсно, и получилась случайно. Я правда не собиралась снимать расписанные граффити машины (мне б с граффити на стенах разобраться, а его см. выше), и не снимала бы, если бы они не парковались зачем-то в таких количествах в нашем микрорайоне, а в половине случаев - на нашей улице. Не виноватая я, он сам пришел!

Для затравки, без комментариев (хотя "ЫЫЫЫЫ" - тоже комментарий):

...и друзья

Алкомашина:



Теперь я знаю, на чем тренируются граффитисты, которые рисуют на стенах (разноцветных котосов и тигросов с перьями я уже нашла в десятке мест, стилизованные пирамидки, которые на дверях, только один раз и, конечно, там, где его не разглядишь за деревьями, но он точно там, у меня есть доказательства!):



Здесь нас призывают спасти океаны от пластикового мусора и... не уверена, к чему призывает второй прицеп. Наверное, выйти из колеса сансары или еще откуда-нибудь выйти.





Кофемашина (открытой ее не видела ни разу и пронзаю, что водитель просто тут живет):



Лягушкомашина (на снимке видно так себе, но в окне у нее знак "Осторожно, дорогу переходят зомби"



И ромашкомашина - в ней ничего особенного нет, просто она появилась последней, буквально позавчера, и именно на ней я смирилась с тем, что это, кажется, серия. Или флешмоб.



Всем добра и денег!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Не смешно, но точно (с)

Сил ни на что умное нет, потому буду пока постить бояны. Переводить тоже сил нет, извините

Hello, welcome to the Mental Health Hotline.

- If you are Obsessive Compulsive, press 1 repeatedly.
- If you are Co-dependent, please ask someone to press 2 for you.
- If you have Multiple Personalities, press 3, 4, 5, and 6.
- If you are Paranoid, we know who you are and what you want. Stay on the line so we can trace your call.
- If you are Delusional, press 7, your call will be transfered to the Mothership.
- If you are Schizophrenic, listen carefully, and a small voice will tell you which number to press.
- If you are Depressive, it doesn't matter which button you press. No one will answer anyway.
- If you are Dyslexic, press 96969696969696.
- If you have a Nervous Disorder, please fidget with the Pound Button until a representative comes on the line.
-> Alternatively: "...Please fidget with the Pound Button until the beep. After the beep, please wait for the beep."
- If you have Amnesia, press 8 and state your name, address, phone number, date of birth, social security number, and your mother's and grandmother's maiden names.
- If you have Post-Traumatic Stress Disorder, slowly and carefully press 911.
- If you have Bi-Polar Disorder, please leave a message after the beep. Or before the beep. Or after the beep. Please wait for the beep.
- If you have short-term memory loss, please try your call again later.
-> Alternatively: "If you have short-term memory loss, press 9. If you have short-term memory loss, press 9. If you have short-term memory loss, press 9. If you have short-term memory loss, press 9. If you have short-term memory loss, press 9."
- If you have low self-esteem, please hang up. All our representatives are too busy to talk to you.
- If you are agoraphobic, please stay on the line to make an in-person appointment at our national office in New York City.

---

:(

Star Trek actor Anton Yelchin dead at 27 after being hit by own car in driveway

---

Коротко о законах Мерфи для фотографирования в черте города

1. Все самое красивое и интересное обязательно заслоняют провода. Или столбы. Или столбы и провода.
2. Или деревья (если вы пытаетесь снять дерево, см. выше - столбы и провода).
3. Или перед искомым объектом ненавязчиво припаркованы две-три машины (если вы фотографируете машину, она пытается спрятаться от вас за дерево).
4. Или, если все предыдущие уловки не сработали или невозможны, то, что вас интересует, оказывается засунуто в переулок ровно настолько узкий, чтобы оно никогда, никак не могло поместиться в кадр. Даже если уминать ногами.
5. Сами виноваты, а чего вы вообще хотели?
6. Самый лучший (он же единственный внятный) ракурс получается, если снимать с середины проезжей части.
7. Или над проезжей частью. Или под водой. Или под землей. Или на столбе (видите, и от столбов есть польза!). Или в крайней квартире третьего этажа дома напротив (как стать промышленным альпинистом, чтобы тебя за это не потащили в полицию?).
8. См. пункт 5.
9. Все животные, птицы, рыбы, рептилии и даже некоторые насекомые при попытке их сфотографировать заботливо поворачиваются к вам задницей. Должно быть, это какой-то тайный масонский заговор.
10. Растения по мере сил и возможностей пытаются делать то же самое. Ну, или просто поднимается ветер.
11. См. пункт 9.
12. Самый красивый закат остается самым красивым ровно те самые сорок секунд, пока вы бегаете наверх за свежим аккумулятором. Да-да, чем ближе к экватору - тем быстрее солнышко заходит. География, беспощадная ты стерва.
13. И даже в эти сорок секунд см. пункт 1.
14. Выдержка никогда не бывает выставлена правильно. Лайтрум не нанимался уметь фотографировать за вас. Все тлен.
15. Одного объектива никогда не достаточно.
16. Любого количества разных объективов никогда не достаточно. Особенно если он все еще только один.
17. См. пункт 11.

Извините, вспылила разбирала фотографии

---

*заглянула в журнал, подняла облако пыли, чихнула*

Сегодня ровно год, как я вывалилась из самолета в аэропорт Брисбена, подумала, не разрыдаться ли,и тут же наткнулась взглядом на объявление "Улыбайтесь, ваши физиономии показывают в зале прилетов". То есть, ровно год был с утра, в 6:20, но я не настолько герой, мне того раза год назад хватило. За год я так и не нашла работу, так и не погладила коалу, выслушала примерно стописят вопросов на предмет того, гладила ли я уже коалу, пробовала ли кенгурятину и что я тут делаю так долго. А что я делаю, я ищу работу, фотографирую что придется и пытаюсь примириться с местным онглийским языком, и вот депрессия у меня еще.

Коротко обо всем, без всякого порядка:

- майн готт, какая тут тяжелая мелочь. Та мелочь, которая металлические деньги, в смысле. Если напихать двадцать баксов пятидесятицентовыми монетками в носок, можно получить смешное орудие убийства, не оставляющее следов. А еще они очень красивые, двенадцатиугольные и с профилем Ее Величества. То есть с одним из трех профилей, смотря какого года выпуска.

Ужасно интересно, когда деньги, выпущенные в семидесятых, в девяностых и сейчас - это совершенно одинаковые деньги, в такой стране я еще ни разу не жила.

- плюс восемнадцать зимой - это, оказывается, может быть очень холодно. Для того, чтобы оно стало очень холодно, можно, например, жить в здании, рассчитанном на то, что отопления а) нет бэ) и не бывает. Сразу начинаешь понимать, зачем на свете нужны угги - чтобы ходить в них дома. Нет, правда, на улице как-то теплее. Кроме того, когда я прилетела и начала громко удивляться, что в жарких странах как-то зябко, назад местное население косилось на меня странно и говорило человеческим голосом с австралийским выговором (одним из пары десятков), что до меня у них зимой так холодно не было. Оправдываться, что это вовсе не я, было как-то неловко.

- зимой не только холодно, но и сухо. Если помрешь, наверное, мумифицируешься бесплатно. В Аделаиде я чуть не мумифицировалась и без этого, и порадовалась, что мне не стукнуло пытаться переезжать еще и туда. В мелких кафе бесплатно наливают воды сколько попросишь (хотя это круглый год), увлажняющие кремы, лосьоны и сыворотки потихоньку вытесняют из ванной хозяев, а я борюсь с недостойным самурая желанием сбежать на недельку на север в тропики, потому что зимы еще очень много, а крокодилы и ядовитые медузы, наверное, не такие уж страшные. И не пересушенные.

- поезжай зимой, сказали они. У тебя же аллергия, сказали они. А зимой же ничего не цветет, сказали они. Ага, два раза. Шестнадцать гиг про то, как тут ничего не цветет зимой, я нащелкала в первые пару недель. Например (осторожно, они крупные),

вот так

и вот так

- в Брисбене по улицам ходят дикие индюшки. В Сиднее - попугаи. Белые ибисы (точнее, молуккские ибисы, белые они по-английски) водятся везде и занимают экологическую нишу голубей (т.е. крыс с крыльями). Белые какаду оказались неожиданно здоровенными и с голосами страшнее, чем у чаек, хотя я очень надеялась, что последнее невозможно. Чайки окопались на набережной и отжимают еду у сердобольных туристов. Иногда делают вылазки вглубь материка и устраивают эпичные побоища с парковыми утками за еду, которую успели отжать те.

- в Брисбене же я застала... не знаю, что я застала, но по всему городу стоят расписные светофорные будки. Все разные, я успела сфотографировать штук тридцать, пока мы не переехали. В Сиднее ничего такого нет, зато тут любят конвенциональные граффити. Хит-парад вот, но это далеко не все. Девочка с ядреным взрывом и Боба Фетт, например, в список не попали, зато попали мне .

- по сравнению с Брисбеном Сидней грязнее, шумнее и агрессивнее. Правда, такой же зеленый, но если в этом климате не сажать деревья там, где живут люди, то, как в древнем анекдоте про таксиста и забытый портфель с гостайнами, дешевле застрелиться самому. Зато тут сосредоточена половина интересующих меня рабочих мест (вторая половина досталась Мельбурну, а я туда пока не хочу), и не субтропики летом. Что не помешало с неделю назад принести к нам очень теплый, но все-таки шторм. Кто в небесной канцелярии пустил ребенка к пульту?

- кенгурятину я, кстати, пробовала. В виде фарша она похожа на говядину, трагически умершую от голода, в виде стейков в маринаде - имеет вкус маринада. Говорят, для того, чтобы она имела все-таки вкус кенгурятины, ее надо как-то хитро делать средней прожарки, но тут я сразу сдаюсь - рядом со мной любое мясо превращается в подошву сразу после того, как я всего-то показываю ему сковородку.

- завтра попробую показать фотки, надеюсь, завтра будет раньше, чем еще через полгода o~O

- всем добра и денег :*

---

*поглядела на дату предыдущего поста, слегка достигла просветления*

Раз уж я использую этот журнал раз в год для поздравлений - всех, кто сюда еще забредает, с Новым Годом! Желаю вам хорошего года, исполнения планов, сбычи мечт, мира в душе, и сюрпризов тоже лучше каких-нибудь хороших. И берегите себя там, пожалуйста.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Рождество...

...уже почти закончилось - по крайней мере, в первый раз. Но у меня все еще есть песенка про него - по крайней мере, мне кажется, что она именно про него. И я хочу ею поделиться - вот, делюсь, возможно, вам тоже понравится


Прослушать или скачать Trevor Morris The Dawn Will Come бесплатно на Простоплеер

Пусть все будет хорошо, а? Пожалуйста-пожалуйста?

---

Оглавление Winter War/ Winter War Index

Ensemble: Broken Mirrors
No one is safe.

Общее оглавление оригинала (гл.1-50) и ссылки на все переведенные на текущий момент главы (гл.1-29)

Оглавление Winter War/ Winter War Index

№	Original chapter	Translated chapter on Seireitei Toshokan	Translated chapter in this blog
01	Nanao: Winter (incandescens)	Нанао: Зима	Нанао: Зима
02	Ukitake: Waking Up (liralen)	Укитаке: Пробуждение	Укитаке: Пробуждение
03	Ikkaku: What Is, What Was (sophiap)	Иккаку: Тогда и теперь	Иккаку: Тогда и теперь
04	Kuukaku: Holding Ground (incandescens)	Куукаку: Не сдаем позиций	Куукаку: Не сдаем позиций
05	Nanao: Morning, Interrupted (incandescens)	Нанао: Чайная интерлюдия	Нанао: Чайная интерлюдия
06	Ukitake: Chance (liralen)	Укитаке: Шанс	Укитаке: Шанс
07	Orihime: Despair and Hope (incandescens)	Орихиме: Отчаяние и надежда	Орихиме: Отчаяние и надежда
08	Karin: Keeping Up Appearances (sophiap)	Карин: Улыбаемся и машем	Карин: Улыбаемся и машем
09	Yoruichi: Hunting (liralen)	Йоруичи: Охота	Йоруичи:Охота
10	Momo: Trust No One (sophiap)	Момо: Не верь, не бойся, не проси	Момо: Не верь, не бойся, не проси
11	Soi Fong: En Garde (incandescens)	Сой Фон: К бою!	Сой Фон: К бою!
12	Gin: On Top (liralen)	Гин: Царь Горы	Гин: Царь Горы
13	Karakura: Waiting (incandescens)	Каракура: Ожидание	Каракура: Ожидание
14	Iba: Hurry Up And Wait (sophiap)	Иба: Ждать и догонять часть 1 часть 2	Иба: Ждать и догонять часть 1 часть 2
15	Isane: Present (liralen)	Исане: Здесь и сейчас	Исане: Здесь и сейчас
16	Nanao: Looking For A Blonde (incandescens)	Нанао: Операция "Блондинка"	Нанао: Операция "Блондинка"
17	Hanatarou: Underground (liralen)	Ханатаро: Инсайдер	Ханатаро: Инсайдер
18	Lisa: Prisoner's Dilemma (sophiap)	Лиза: Дилемма заключенного	Лиза: Дилемма заключенного
19	Hinamori, Takano, Ichimaru: Taking The Bait (incandescens, liralen, and sophiap)	Момо, Такано, Гин: Наживка	Момо, Такано, Гин: Наживка
20	Ensemble: The Day Before (incandescens, liralen, and sophiap)	Многоголосие: День X-1	Многоголосие: День X-1
21	Nanao: Going Down (incandescens)	Нанао: Вниз по кроличьей норе	Нанао: Вниз по кроличьей норе
22	Hisagi: In Too Deep (sophiap)	Хисаги: Коготок увяз - всей птичке пропасть	Хисаги: Коготок увяз - всей птичке пропасть
23	Ensemble: First Contact (liralen)	Многоголосие: Первый контакт	Многоголосие: Первый контакт
24	Byakuya: Necessity (liralen)	Бьякуя: Должное	Бьякуя: Должное
25	Hanatarou: Signs Of Life (incandescens)	Ханатаро: Признаки жизни	Ханатаро: Признаки жизни
26	Ensemble: Mad Science In Motion (incandescens)	Маюри, Заэль, Урахара: Блюз безумных гениев	Маюри, Заэль, Урахара: Блюз безумных гениев
27	Momo, Isane: We Have Met the Enemy (sophiap)	Момо, Исане: Мы встретили врага	Момо, Исане: Мы встретили врага
28	Iba: Defense (incandescens)	Иба: Оборона	Иба: Оборона
29	Ensemble: Retaking Seireitei (liralen)	Сасакибе, Куукаку, Сой Фон: Сражение за Сейрейтей	Сасакибе, Куукаку, Сой Фон: Сражение за Сейрейтей
30	Ensemble: Who Are You? (sophiap)
31	Orihime: Into First Gear (incandescens)
32	Ukitake: Sacrifices (liralen)
33	Ensemble: Splitting The Party (incandescens and sophiap)
34	Karin: At Bay (liralen)
35	Ensemble: Retaking Seireitei, Part 2 (incandescens and liralen)
36	Grimmjow: Trauma (incandescens)
37	Ensemble: Haste (incandescens and liralen)
38	Ichigo: No Hiding Place (incandescens)
39	Ensemble: Crossfire (sophiap)
40	Ensemble: Sneaking About (liralen)
41	Nanao: Prisoners (incandescens)
42	Jyuushiro: Falling (liralen)
43	Nanao, Renji: Tunnel Vision (incandescens)
44	Yoruichi: Smokescreen (sophiap)
45	Nanao: Dark Songs (incandescens)
46	Ensemble: Making War (liralen)
47	Ensemble: Tactics (sophiap)
48	Ensemble: On Three (liralen)
49	Ikkaku, Yumichika, Lisa: Use Me While You Can (sophiap)
50	Ensemble: Broken Mirrors (incandescens)

Also, Winter War translated on snapetales.com, on Ao3

запись создана: 07.10.2010 в 03:18

@темы: переводы, техническое, Winter War/Зимняя Война, bleach

---

Winter War. Глава 29. Сасакибе, Куукаку, Сой Фон: Сражение за Сейрейтей

Оригинал здесь
Оглавление перевода здесь
Авторы: incandescens, liralen, sophiap
Переводчик:  CrippledSeidhe
Рейтинг: PG-13
Жанр: Angst, Drama, POV, Character study, Action/Adventure
Фандом: Bleach
Дисклеймер: Мир и герои - куботайтины. Утонченные издевательства над тем и другим - авторов. Перевод, каюсь, мой.
Предупреждения: AU
Действующие лица: Сой Фон, Сасакибе, Куукаку, Гандзю, Кучики Гинрей и другие

(Глава 28)

Глава 29, где Сасакибе занимается экстремальной дипломатией, Куукаку бомбит ворота Сейрейтея, а Сой Фон испытывает профессиональную гордость

Глава 29, где Сасакибе занимается экстремальной дипломатией, Куукаку бомбит ворота Сейрейтея, а Сой Фон испытывает профессиональную гордость

Никогда раньше Сасакибе не доводилось участвовать в подобной скачке.

Кабан под ним визжал и извивался, как ужаленный, и на все попытки управлять им реагировал с той же готовностью, что и покрытая густой щетиной кирпичная стена. Сасакибе оставалось лишь держаться изо всех сил и изо всех же сил молиться, чтобы остальные свиньи его не затоптали, если он, паче чаяния, все же свалится.

По одну сторону от него семейство Шиба прямо на ходу обменивалось репликами вперемешку с тумаками, что изрядно — и привычно — действовало на нервы. По другую же сторону невозмутимая и несколько рассеянная Сой Фон будто парила в воздухе над тушей в десять раз ее тяжелее, всем своим видом показывая, что ей достаточно и одной руки, чтобы кто угодно направлял свои стопы — или копыта — куда ей угодно. Почему-то это зрелище удручало намного сильнее.

Впереди вставали белые как соль стены Сейрейтея, безмолвного и безмятежного на фоне ясно-синего зимнего неба.

С момента, когда Ичимару Гин со своим войском выступил из города, прошло ровно три часа.

Время пришло.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Поместье Кучики было укрыто снегом, сквозь который едва пробивалась зелень бамбуковых зарослей. Главные ворота по-прежнему внушали трепет, и стража была все так же — если не более — бдительна и неприветлива. Однако Сасакибе все еще выглядел и вел себя как лейтенант Готея, и один из стражников, как, оказалось, знал его в лицо — достаточно хорошо, чтобы решиться впустить его.

Из внутреннего двора послышался удар гонга, объявляющий о его прибытии.

В дверном проеме возникла девушка, несущая таз с водой. Она изящным движением опустилась на колени, сгибаясь в поклоне, приняла у Сасакибе обувь и омыла ему ноги, прежде чем ему было позволено ступить на устланные циновками полы мореного дуба, помнившие еще молодость командующего Ямамото. Девушка поклонилась снова и исчезла, и на ее месте возник слуга, чтобы проводить Сасакибе в палату для аудиенций.

Там не было ни привычных глазу сёдзи, ни бумажных ширм. Зал освещали только факелы и тлеющие угли в центральной жаровне; у дальней стены возвышался трон. Сасакибе опустился на колени у подножия трона, склонился, коснувшись лбом и ладонями пола, и принялся ждать. Вскоре он услышал скольжение двери, ведущей во внутренние помещения, и неторопливые, уверенные шаги. Затем низкий хрипловатый голос, все еще полный сдержанной силы, произнес:

— Поднимитесь, Сасакибе-сан, и говорите.

Сасакибе, следуя протоколу, поднял взгляд и лишь затем поднялся сам. Перед ним стоял Кучики Гинрей — и видеть, как состарили его последние полгода, было жутко.

— Мы готовы, — тихо произнес Сасакибе.

— Готовы к чему? — одряхлевший или нет, старший Кучики все еще был способен одним взглядом указать собеседнику на его место, и от этого у Сасакибе стало чуть легче на душе, хотя он ни за какие блага мира не смог бы объяснить, почему.

— В ближайшее время мы намерены обманом удалить Ичимару и его ближайших приспешников из Сейрейтея. Нам нужно ваше слово в том, что ваш клан окажет нам помощь в освобождении города, — Сасакибе возблагодарил небо за то, что смог произнести подобные слова с должной долей уверенности; Кучики-сама опустился на трон и задумался.

— Ичимару и его приспешники едва ли составляют весь вражеский контингент в Сейрейтее, — сказал тот наконец.

— Многие кланы и отдельные семьи, верные нам, до сих пор находятся в городе или на расстоянии одного пешего перехода от него, — парировал Сасакибе. Вся эта словесная эквилибристика парадоксальным образом поднимала ему настроение — все равно что хорошая партия в шахматы или го. — Кроме того, есть бойцы и агенты Онмицукидо — при отступлении они также остались в городе.

— Вот как?

Сасакибе лишь склонил голову, подтверждая. Разумеется, Онмицукидо остались в городе. Так же, как и остальные войска Готея, они понесли большие потери во время войны, но — в отличие от остальных войск Готея — они могли отступить в тень, слиться с окружающим ландшафтом и сделать вид, что были здесь всегда. Все это время десятки агентов наблюдали, собирали информацию и ждали. Кучики-сама не хуже него самого понимал, что это значит, или по крайней мере должен был понимать.

Во всяком случае, он не отверг предложение и не прекратил разговор сразу, и Сасакибе впервые за многие месяцы почувствовал надежду.

— Опальный дом Шиба и их вассалы уже готовы выступать. Мы ждем ответа от семей Шихоуин, Кьёраку, Ямамото, Касумиоджи, Канноги и Омаэда. Также мы собираем всех надежных людей в ближайших районах Руконгая. Согласно плану операции, после того, как Ичимару и его люди покинут город, мы выждем три часа с расчетом на то, что они успеют за это время отойти достаточно далеко и не будут представлять непосредственной угрозы, и дадим общий сигнал к атаке.

Кучики-сама еле заметно вздернул подбородок, когда Сасакибе перечислял имена — впрочем, именно на такую реакцию он и рассчитывал. Благородные господа всегда были чувствительны к намекам на то, что их тысячелетние друзья-соперники могут хоть в чем-то их превзойти.

— Надо полагать, у вас готов план операции?

Вздыхать с облегчением, однако, было еще рано. Если старый упрямец не одобрит лично каждый пункт плана, он попросту не станет рисковать своими людьми.

— Перед атакой мы проведем артиллерийский обстрел Северных и Восточных ворот, после чего нанесем удар по Западным воротам. В этом мы намерены заручиться помощью бывших Хранителей ворот, если удастся. Затем мы откроем Западные ворота и только их и, как только нам удастся войти в город и закрепить позиции, мы подадим световой сигнал для двух других отрядов, задача которых – захватить контроль над остальными воротами и удерживать их, на случай, если диверсия не удастся и Ичимару предпримет попытку вернуться в Сейрейтей. От вас требуется собрать ополчение благородных домов неподалеку от Западных ворот и войти в город, как только загорится зеленая сигнальная ракета – это будет сигналом, что мы закрываем и Западные ворота.

— Впустить всех в город через одни ворота? — Кучики-сама нахмурился. — Нам понадобится время на сбор и передислокацию, и собрать наши силы мы сможем только в лесу в нескольких милях от ворот — впрочем, там легко будет оставаться незамеченными, пока не будет подан сигнал. Да, вполне осуществимо, если организовать все правильно, — он выдержал паузу и кивнул. — Мы окажем вам всю помощь, что будет в наших силах. Вы можете рассчитывать на клан Кучики.

— Благодарю вас, мой господин, — Сасакибе отвесил поклон, коснувшись лбом циновок, и, соблюдая церемониал, попятился к двери.

В следующие несколько часов он не раз отгонял от себя чувство дежа вю — его приглашали в залы для аудиенций, зимние сады, потайные комнаты; он убеждал, настаивал, смиренно умолял и откровенно давил; а еще раз за разом убеждался в том, что, несмотря на все постигшие их беды и потери, не все еще разрушено в Обществе душ.

Даже есть учесть, что Сасакибе провел день, подготавливая почву для вульгарного бунта.

Что ж, оставалось утешаться тем, что не он один считал вульгарный бунт необходимым шагом. Голоса его собеседников сливались в согласный хор — никто не отказал ему в помощи. Благородные дома рвались в бой.

---------------------------------------------------------------------------

Сой Фон скользила в тенях, постоянно памятуя о собаках, мусорных ящиках и сомнительных запахах, от которых никуда было не деться. Насколько проще передвигаться по крышам — чисто, тихо, и на каждом шагу ловушки, расставленные по ее же приказу, так что грех жаловаться.

Что-то беспокоило ее, какая-то мелочь, но смутное подозрение никак не желало оформляться в связную мысль, заставляя Сой Фон еще пристальнее следить за всем, что ее окружало, еще тщательнее анализировать увиденное... а впрочем, вот.

На улицах не было ни одной бродячей кошки.

За ужином в лагере Широгане спросила Сой Фон, почему Шихоуин-сама ни разу не попыталась проникнуть в Сейрейтей в обличье кошки, ведь это так удобно для разведки. Сой Фон тогда отмахнулась от нее, но теперь начинала догадываться, что у ее наставницы были причины не показываться в Сейрейтее, куда более серьезные, чем «это ниже моего достоинства». Догадки перешли в уверенность, когда она добралась до перекрестка — на стене караулки, четко различимые на фоне белоснежного камня, были развешены в ряд разноцветные хвостатые комки меха.

Настроение испортилось окончательно, и Сой Фон поспешила убраться с главного бульвара в переплетение боковых улочек и переулков. Конечно, быть единственным прохожим на безлюдной улице означает автоматически привлекать к себе внимание, но и от ее внимания никто не скроется.

В любом случае опасения оказались напрасными — по пути Сой Фон не встретилось ни единой души. Для комендантского часа было еще рано, но люди все же предпочитали отсиживаться по домам, а не бродить по городу в сумерках.

Наконец, она достигла своей цели — крохотного домишки, настолько неказистого и сливающегося с окрестностями, что при небрежном взгляде могло показаться, что там и вовсе нет никакого дома. Сой Фон постучала и тут же отступила в тень, когда на порог упала тонкая полоска света.

— Каге? — позвала Сой Фон полушепотом.

— Души недавно павших… — еле слышно прошелестел старческий голос.

— …плачут на поле брани. В тихой сижу печали… — отозвалась она.

— ...старчески одиноко, — обладатель голоса сделал паузу. — Непроходим, как прежде, путь до родной сторонки. В воздухе, как Инь Хао, пальцем пишу я знаки,* — дверь отворилась ровно настолько, чтобы впустить ее.

За дверью Сой Фон встретили жарко пылающий очаг и высокий сухопарый старик в очках — стекла многозначительно сверкали в бликах пламени.

— Добро пожаловать, командир.

— Я не командир вам больше, — сухо уточнила Сой Фон. — Но ваши донесения пришлись очень кстати.

Каге поклонился, явно польщенный.

— И вы пришли?..

— Чтобы собрать все войска, что у нас есть. Укитаке сделал свой ход, и завтра Ичимару, вероятно, сделает свой. Как только он покинет город, мы выждем три часа и нанесем одновременный удар по ключевым объектам.

— Каким именно ключевым объектам?

— Вначале — по всем воротам одновременно. Нам нужно обезвредить хранителей, войти в город и принять меры к тому, чтобы никто не вошел вслед за нами. Затем мы должны зачистить и захватить казармы Готея, Башню покаяния, здание Совета и основную базу Ичимару, которую он окрестил "дворцом".

— Трое из четырех Хранителей ворот сдались захватчикам и были казнены, четвертый, Икканзака Джиданбо, ушел в подполье. Это облегчает вашу задачу. Следует ли мне вызвать его в город?

— Да, следует. Как по-вашему, мы ничего не упустили в нашем списке?

— Пожалуй, ничего. Разве что на зачистку казарм следует обратить особое внимание, — Каге привычно рассуждал вслух, будто они оба находились сейчас в ее кабинете и никакого разгрома и позорного бегства не было. — Если позволите, я бы сосредоточился не на ликвидации изменников, а на перевербовке оставшихся верными. В таком случае тем, кто все еще колеблется, будет проще поддаться стадному инстинкту, и на нашей стороне наконец-то будет численный перевес.

Сой Фон невольно поморщилась — она была не в восторге от такого подхода. Что там — даже Укитаке на ее месте был бы не в восторге. К сожалению, Каге был прав.

— Да, я вижу, к чему вы клоните. Те, кто переметнулся к Ичимару из трусости, точно так же переметнутся и обратно. Если мы победим, они вряд ли будут представлять для нас опасность… а если и будут, им же хуже.

— К тому же так нас ждет гораздо меньше смертей, что в дальнейшем тоже будет нам на руку. Люди устали от насилия, — если судить по тону Каге, он устал не меньше, чем все население города вместе взятое. Сдает старик, подумала Сой Фон, впрочем... я и сама не лучше.

Вслух этого она говорить не стала.

— Отлично. Теперь добудьте мне ваших связных, я их проинструктирую.

Каге вытаращился на нее сквозь очки.

— Вы собираетесь сделать это лично?..

— Да, собираюсь. Каге, слишком многое зависит от этой операции. Я хочу, чтобы мы выступали единым фронтом и знали об этом. И еще хочу поблагодарить своих людей за службу.

Старик выпрямился, и голос его был тверд:

— Сочту за честь, командир.

— Значит, принимаемся за дело, — сказала Сой Фон. — Объявляйте сбор.

--------------------------------------------------------------------------------------------------

— Братик, я кому сказала пять минут назад «вставай и двигай»? Бонни-тян давно готова, невежливо заставлять даму ждать, — Куукаку еще раз оглядела плоды своих и братиковых трудов и осталась довольна донельзя. Гранаты и минометы — можно забросать пост охраны, или обрушить вышку со стрелком вместе, а хочешь — просто раздолбать стену, которая тебе не нравится. Две артиллерийских батареи — чтобы войти в городские ворота было проще. Упаковки сигнальных ракет — в трех цветах, между прочим!

Боги, как же она все-таки соскучилась по своей работе.

Гандзю, потрепанный, художественно облепленный пластырем и для разнообразия трезвый, насупился. Нет, он наверняка устал, да и было с чего, но Куукаку не собиралась давать потачку своему маленькому братику. Как бы ей того ни хотелось.

— Гандзю, я два раза не повторяю. Ты сам знаешь, у нас каждый человек на счету, а для того, чтобы собрать твоих приятелей, тоже требуется время. Ну подумай сам, они тебе в жизни не простят, если узнают, что ты пошел захватывать город и бить морды без них!

Вместо того, чтобы послушно развернуться и утопать в рассвет, Гандзю, к ее ужасу — и немалому раздражению — вдруг спросил:

— Почему нас с тобой отправляют вместе?

— Братик, мне иногда кажется, что твоя черепушка сделана из оболочки для снарядов, — сказала Куукаку, еле сдерживаясь, чтобы не отпинать любимого родственника отсюда и до соседского садика. — Сам-то как думаешь?

— Я не знаю, сестрица. Если бы я знал, я бы не спрашивал, я же не такой дурак, чтобы задавать тебе дурацкие вопросы, зная, что ты их терпеть не можешь! — нога сорок седьмого размера топнула в опасной близости от емкости с минами-липучками, и тут уж Куукаку не выдержала. От удара Гандзю отлетел метра на три, как ни в чем ни бывало приземлился на ноги и снова подошел к ней вплотную, да еще и набычился как подросток.

— Я не собираюсь шевелить твоими мозгами за тебя, кретин. Давай, рожай уже, у нас мало времени.

— Мы не трусы, — ни с того ни с сего заявил Гандзю, картинно выпятив подбородок.

— А это ты к чему? — поинтересовалась Куукаку, добавив в голос побольше деланного безразличия.

— К тому, что у сейрейтейского отряда больше всего возможностей для маневра и шансов уцелеть, если что-то пойдет не по плану, только клан Шиба никогда не прятался за чужими спинами!

Куукаку привстала на цыпочки — теперь они с братом стояли так близко, что касались лбами и ловили дыхание друг друга — прежде чем ответить:

— Вот потому от клана Шиба и остались только мы двое.

— Хм! — гордо сказал Гандзю и выпятил подбородок совсем уж далеко и заманчиво, так что не врезать по нему было никак нельзя. После короткой свалки Куукаку повалила братика на землю и уселась сверху.

— В смысле, ты прав, именно поэтому нас обоих отправили именно сюда, — она криво ухмыльнулась. — Укитаке не глупец, но сентиментален до чертиков. После того, как у него на глазах погиб Кайен, мы с тобой ему в некотором роде дороги как память.

— Но ведь наш долг — защищать простой народ, не сгибаясь под гнетом тиранов! — выдал Гандзю, нимало не смущаясь тем, что валяется в грязи в позе морской звезды.

— А я тебе что говорю, балда! Пройдите по окрестностям, поднимите людей, втолкуйте им, что один в поле — не воин, вместе мы — сила, а Гина-оборванца и его бандюков мы собираемся пустить на высококачественный корм для боевых хряков, уж это-то точно любого проймет. Да, и еще, — она схватила Гандзю за ухо с такой силой, что тот взвыл. — Во-первых, никакой самодеятельности, пока не выстрелят сигнальные ракеты. Во-вторых, если даже все вокруг тебя вздумают помереть, будь любезен помнить, что у тебя есть только два выхода — или ты возвращаешься ко мне одним куском, или я все равно тебя найду и таких навешаю, что твой бесплотный дух меня еще десять перерождений будет помнить, ясно?

Слезы, выступившие у Гандзю, Куукаку списала на накрученное ухо. Ее собственные... ну, это порох в глаза попал.

--------------------------------------------------------------------------------------------------

Увидеть бок о бок с Ичимару то, что осталось от Киры, они ожидали и даже рассчитывали. Увидеть же рядом с ними Хицугайю, который был едва ли не в худшем состоянии — вовсе нет. Сой Фон мысленно выругалась — в сообщение, которое она должна была отправить команде Укитаке, нельзя было добавить и пары слов без риска, что его засекут. Впрочем, довольно скоро в усадьбе и без посторонней помощи разглядят, что именно их ждет.

Ровно тремя часами позднее Куукаку протянула руку к ракете, установленной поодаль от остальных на отдельном постаменте, и подожгла запал.

Сгусток желтого огня взмыл вверх со свистом и расцвел в небе, заслонив свет солнца на секунду-другую. Одновременно с этим с двух направлений донеслись глухие взрывы — агенты Сой Фон у Южных и Восточных ворот сработали чисто. Отлично. Пусть теперь за стенами разбираются, куда им бежать.

Верхом на свиньях они мчались галопом — если только у свиней может быть галоп — напрямик к Западным воротам, а рядом размашисто шагал Джиданбо, никуда особо не торопясь и без труда поспевая за ними. Его бесформенная тень легко накрывала пол-отряда.

И вот они стояли прямо перед воротами, и в обе стороны от них, сколько хватало взгляда, тянулся бесконечный белый камень. Джиданбо, как ни в чем ни бывало, протопал к стене.

— Прикрывайте его! Не убивайте никого без крайней необходимости! Многие из тех, кто воюет против нас, делают это только потому, что Ичимару держит в заложниках их близких! — рявкнула Сой Фон лучшим из своих командных голосов.

Сасакибе поймал ее взгляд и кивнул. Куукаку отстреливала всех, кто пытался высунуться со стены, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Она была одна, без Гандзю — он и его ватага еще накануне, небольшими группами проникли в город под видом свинопасов и сейчас дожидались условленного сигнала.

Джиданбо расставил пошире ноги — толщиной с хорошую колонну каждая — наклонился и взялся за нижний край ворот. Сой Фон и Сасакибе встали по обе стороны от него. Прочие из лагеря Укитаке рассредоточились позади — вид у них был слегка растерянный.

— Не давайте им бить Джиданбо по рукам и ногам, пока он открывает ворота! — крикнула Сой Фон, не оборачиваясь. Сзади донеслось довольно стройное "есть!".

Джиданбо с ревом потянул ворота вверх. На стене показались копейщики, в которых тут же одна за другой полетели связки петард, заняв их на некоторое время. Сой Фон воспользовалась этой возможностью, чтобы проскользнуть в щель, образовавшуюся под воротами, и оказалась нос к носу сразу с тремя стражниками — те уставились на нее, разинув рты, и даже толком не оказали сопротивления.

Сой Фон резко отпустила рейацу, и еще с десяток стражников попадали, как кегли. Тех, кто не попадал и у кого хватило храбрости или хотя бы идиотизма атаковать ее, она аккуратно выводила из строя, стараясь наносить болезненные, но поверхностные раны. Все это было до крайности противно. Почти всю жизнь она оттачивала умение убивать быстро и с минимальными затратами сил — и вот теперь приходится изощряться и подвергать ненужному риску себя и своих бойцов ради того, чтобы никого не убить. Второй руки Сой Фон сейчас не хватало как никогда. Да, Куукаку при поддержке Укитаке гоняла ее до седьмого пота, помогая адаптироваться к ограниченным возможностям тела, и это дало неплохой результат, но прежней ей уже не быть, факт.

Вот Сасакибе, вооруженный своим шикаем-рапирой, никаких трудностей не испытывал — он делал выпады, колол, уворачивался, подсекал, будто выполнял фигуры сложного танца. Его противники могли бы назвать происходящее другими словами, но не то чтобы их мнения кто-то спрашивал.

Со всех сторон раздавались вопли "Медика!". Несколько человек в униформе со знакомым квадратом-четверкой явились на зов, но их было мало, слишком мало, чтобы как-то повлиять на ход боя. Тоже неплохо — значит, ее люди не ошибались, докладывая об отчаянной нехватке медицинского персонала в Сейрейтее.

На мостовую приземлился огненный шар, и из него кубарем выкатилась дико хохочущая Куукаку. Прицелилась она отлично — те, кого не сбил с ног взрыв, сейчас были заняты тем, чтобы потушить горящую одежду, пока Куукаку от души охаживала их протезом по чем придется, с таким видом, будто только этим и занимается каждый день.

Не то чтобы Сой Фон жалела, что не попросила у нее запасной протез, и не то, чтобы завидовала тому, что Куукаку, имея такое же увечье, ничего не потеряла ни в ловкости, ни в технике. Ну, разве что самую малость.

Их маленький отряд понемногу пробирался внутрь, и они не просто втянули стражу ворот в бой — они оттеснили противника назад. Джиданбо крякнул от усилия и резко выпрямился — и ворота со щелчком въехали в верхние пазы и замерли в открытом положении.

— ГОТОВО, — проревел Джиданбо. Шаг, еще шаг — и он уже стоял на мостовой Сейрейтея. Остатки стражи бросились врассыпную, не дожидаясь, пока мостовая перестанет дрожать.

— Сигнал, Шиба-сама! — крикнула Сой Фон.

Куукаку людоедски ухмыльнулась, показала ей два больших пальца, подтащила к стене солидный пучок сигнальных ракет, обернутый голубыми лентами, с некоторым трудом поставила его вертикально и зажгла все ракеты разом. В небе вспыхнули полосы голубого огня — сигнал команде Гандзю атаковать Южные ворота — и в ту же минуту, как по команде, на опушке леса показались люди. Кланы успели к назначенному времени. Удовлетворенная такой оперативностью, Сой Фон обернулась к Сасакибе и Джиданбо.

— Оставьте здесь отряд для охраны. Джиданбо, впустите в город ополчение кланов, и, как только увидите в небе зеленую сигнальную ракету, закрывайте ворота.

— ЗАКРЫТЬ ВОРОТА? — Джиданбо явно удивился. — ПОЧЕМУ? РАЗВЕ К НАМ НЕ ПОДОЙДЕТ ПОДКРЕПЛЕНИЕ?

— Мы и есть все подкрепление, которое к нам могло подойти. Теперь наша задача — удержать Ичимару Гина, если ему вздумается вернуться, снаружи.

— СЛУШАЮСЬ, КОМАНДИР, — великан отсалютовал, неприятно напомнив Сой Фон покойного Омаэду, и удалился.

Сой Фон и Сасакибе помчались в шунпо на северо-восток. Рейацу можно было больше не прятать — те, кому следует, услышат ее вовремя. Как раз когда они добрались до Северных ворот, над Южными вспыхнула красная ракета. Отлично.

Сой Фон трижды каркнула по-вороньи, и за спинами у не ожидающих подвоха стражников сгустились тени.

Она жестом отозвала Сасакибе назад — их рейацу сейчас могла только все запутать. Тени скользнули по стенам внутрь караулки, и через несколько минут тени были единственными, кто оставался на ногах.

— Вот как надо работать, — пробормотала Сой Фон, легонько пнув мирно похрапывающего шинигами. Сасакибе поглядел на нее с некоторым беспокойством. — Потерь среди личного состава — ноль человек, боевая задача — выполнена, — она почти позволила себе улыбку, но вовремя спохватилась. — Удовлетворительно. Каге, я оставляю с вами отряд — проследите, чтобы эти ворота оставались закрытыми и ни одна собака не подошла к ним ближе, чем на расстояние выстрела. Надеюсь, Шиба и остальные уже закончили с Восточными воротами.

За пару кварталов до Восточных ворот стало ясно, что ее надежды не оправдались — крики, грохот металла о металл и истошный визг свиней разносились на всю округу. Сой Фон вздохнула, сделала последний шаг шунпо прямо в караулку, чуть не нанизалась на чей-то занпакто, в последний момент уйдя из-под удара и уже в падении перерубая противнику сухожилия — тот еще успел закричать; остальные осели на пол молча, сметенные и полураздавленные объединенным потоком мощных рейацу в замкнутом пространстве.

Следующие несколько минут были наполнены мешаниной из ударов, брызг крови, выстрелов кидо и отборной брани, и наконец наступила тишина.

Сой Фон вернулась в свой город.

Она перевела дыхание и огляделась вокруг, оценивая текущие потери. Тяжелораненый обнаружился всего один — кто-то из ополчения. Сасакибе отделался несколькими царапинами, такими же аккуратными, как и он сам. Семейство Шиба щеголяло синяками, ожогами первой степени и бандитскими ухмылками, то есть было в полном порядке.

Все смотрели на нее.

— Сигнальте закрыть ворота, — приказала Сой Фон. Копья зеленого света взмыли в небо. — Отлично. Теперь на очереди казармы.

------------------------------------------------------------
* Стихотворение, которое цитируют Сой Фон и Каге - Ду Фу "В снегу". Здесь использован перевод А.И.Гитовича. Английский вариант можно посмотреть здесь.

@темы: переводы, Winter War/Зимняя Война, bleach

---

Запоздалый, видимо, Хэллоуина псто

Разбирала фоточьки, нашла топор за лавкой забавное.

Оказывается, василиск - это настоящая живая ящерица, точнее, общее название аж четырех видов ящериц. Точнее, оказалось это еще года три назад, когда я обнаружила живого василиска на выставке тропических животных в Ботсаду, но каждый раз, как обнаруживаю этот снимок среди своих завалов, радуюсь как впервые

Вот, прошу любить и жаловать - василиск двухгребневый, девочка, любуется на свое отражение и не каменеет

---

//флешмоб: неделя персонажа

Мне от  Калатея Шафранная, хоббитесса и бард достался Кацура. Я как-то даже растерялась но ненадолго

ранее

Итак, день 1. С портрэтами Кацуры есть одна практически обусловленная каноном проблема - совершенно невозможно выбрать из такого разнообразия
Но вот это, пожалуй, вне конкуренции где-то в первой тройке. Пилот второго сезона, красное платье и божественные ноги:

День 2. Кацура в бронежилете - перезалила, потому что у исходного хостинга что-то странное с прямыми ссылками

День 3. Кацура/Элизабет в кроватке в честь того, как я безумно хочу спать


Katsura Kotaro by TeodoraLaessa on deviantART

Желающим присоединиться могу тоже кого-нибудь в комментариях выдать Только линейку фандомов лучше уточняйте, а то я ж выдам

запись создана: 10.07.2014 в 00:03

---

Я это просто здесь оставлю. Пусть лежит и отражает собою:


(с)крадено у кого-то на дайри